– Чую, свет. Черемуха зацветает – к холодам, да это ненадолго, – отвечал Семейка. – Это ты, свет, был при том, как на того Бахтияра, царствие ему небесное, купец собак спустил? Припоминай-ка, как того купца звали, где живет?
Данила задумался.
Ему не хотелось возвращаться на грешную землю, от черемухи и соловья – к покойникам. Однако перед глазами встала картина: бегущий Бахтияр в зеленой однорядке, его разинутый рот, налетающий сзади пес, затем – приоткрытые ворота, на которые указал Ульянка. Однако в ушах ничего не прозвучало – ни Ульянкиного, ни какого иного голоса, ни даже собачьего лая.
– Не припомнишь, стало быть? Ин ладно, пошли дыру искать, где-то она тут поблизости…
* * *
Стенька любил торг всяким – разве что в весеннюю слякоть не любил. А осень, бывало, и сухая выдавалась, одно удовольствие пройтись, кланяясь знакомцам, затевая короткие и веселые беседы. Летом же, в жару, Стенька хоть и потел в своем служебном кафтане, а все равно радовался. Сейчас как раз весна уступала права лету, и в полдень уже порядком припекало.
Радость эту оборвал ярыжка Захар Дедилов. Он отыскал Стеньку и накинулся на него, как кречет на добычу:
– Ты где слоняешься?! Ступай скорее в приказ, там тебя Деревнин требует!
Стенька с места рванулся, как стоялый жеребец.
Деревнин мог ругать его нещадно, грозить батогами, стонать, как помирающий, от Стенькиных затей, и все же они друг к дружке привязались накрепко.
Подьячий уже стоял на крыльце, оглядывая сверху немалую толпу.
– Поедешь со мной! – крикнул он, высмотрев Стеньку. – Беги за извозчиком! Едем в Донскую обитель.
Гулять по торгу с дубинкой, красуясь и выхваляясь, приятно, спору нет, однако ехать по Москве, сидя рядом с подьячим, не в пример приятнее. Стенька выполнил приказание, а по дороге Деревнин рассказал ему, что произошло.
– Послал за нами честной инок Акила. Он уж лет пять сидит в затворе, говорит через особое окошечко. Он старец почтенный, древних лет, а в обители, дай Бог памяти… То ли до Земского собора постриг принял, то ли сразу после него. Более десяти лет, выходит. Затворник-то затворник, а приехал послушник от него и говорит: старец-де сказывал, чтобы прислали подьячего Деревнина, который ведет розыск об убиении младенца. И тех его подчиненных, что по этому делу ходят, тоже прислали бы… Вот какие ныне затворники – всю подноготную Земского приказа знают!
Стенька тоже подивился такой осведомленности. Они заговорили об известных им людях святой жизни, перешли к юродивым, а от юродивых, по удивительному выверту мысли, к боярину Ртищеву.