Марсъ восходитъ надъ ближней горой, какъ красный фонарь, и въ Адлерѣ за тридцать верстъ мигаетъ маякъ. Въ кустахъ мелькнулъ крылатый свѣтлякъ, и въ травѣ у дороги ночные сверчки завели свои пѣсни. Ихъ двѣ породы. Одни стрекочутъ назойливо часто, другіе уныло и нѣжно, какъ будто играютъ на крошечныхъ флейтахъ.
Въ морской сторонѣ тучи наплываютъ и густѣютъ и всю ночь переблескиваютъ мгновенныя зарницы, какъ будто кто высѣкаетъ искры изъ огромнаго огнива. Но утро выходитъ, какъ прежде, ясно и тихо.
Почта приходитъ четыре раза въ недѣлю, если море не помѣшаетъ.
У насъ нѣтъ ни пристани, ни мола. Чуть посильнѣй прибой, турецкія фелюги уже не выходятъ навстрѣчу пароходу. Газеты доходятъ на пятый день и часто совсѣмъ не доходятъ. Мы живемъ въ этомъ зеленомъ раю, какъ будто въ тридесятомъ государствѣ, и даже не знаемъ хорошенько, что это — Азія или Европа? По картѣ Европа, но вѣдь Кавказскія горы загородили намъ сѣверъ и наши рѣки текутъ къ югу и въ городскихъ кофейняхъ черные турки въ красныхъ фескахъ пьютъ крѣпкій кофе изъ маленькихъ чашекъ и цѣлый день перебрасываютъ кости. Зато порою читаешь и не вѣришь. Правда ли, что выборы въ Петербургѣ, и Меньшиковъ, и теріокскій процессъ и союзъ русскаго народа? Правда ли, что мнѣ самому тоже придется скоро уѣхать на сѣверъ и снова судиться въ третій разъ по всѣмъ надоѣвшему дѣлу?
Впрочемъ, и здѣсь у свѣтлаго моря есть свои политическіе счеты.
— У союзниковъ въ чайной вымазали дегтемъ ворота, — разсказываетъ спутникъ. — Послѣ того они вывѣску сняли…
Отъ самаго Новороссійска мѣстная политика кружится, и льнетъ, и жужжитъ, какъ неотвязная муха.
— На три мѣсяца меня припаяли, на самую Пасху…
— Какъ припаяли?
— По-вашему сказать: посадили.
— За что посадили?
— За статью въ газетѣ, по правдѣ сказать, — за одну запятую. Были грабежи и разбои. Пріѣхалъ новый начальникъ. И они прекратились, а потомъ начались снова. Я и написалъ: «Прекратившіяся было избіенія со вступленіемъ новаго начальника, — снова возобновились».
А наборщикъ переставилъ запятую:
«Прекратившіяся было избіенія, — со вступленіемъ новаго начальника снова возобновились». За эту запятую меня и припаяли. Я ходилъ объясняться. «Подите, — говорятъ. — Знаемъ мы, какія у васъ запятыя!»..
Ходишь по окрестнымъ холмамъ, и слушаешь недавніе разсказы. — Съ этой горки стрѣляла въ декабрьскіе дни старинная пушка, которая послѣ попала подъ судъ вмѣстѣ съ «Республикой Сочи». Горка зовется Батарейкой… На этомъ камнѣ три дня валялся трупъ имеретина Эрквани. Его разстрѣляли вмѣстѣ съ другими.
— Мы просили позволить убрать его тѣло, — разсказываетъ спутникъ, — но сотникъ сказалъ: «Не троньте! У насъ воспитательныя цѣли. Пусть полежитъ, чтобъ другіе боялись»…