Конечные и бесконечные игры (Карс) - страница 21
Быть политичным в рамках бесконечной игры никаким образом не означает не принимать во внимание ужасные условия, в которых живут многие люди, изменение которых будет концом более масштабной политики. Участники бесконечной игры могут многозначительно кивать на знаменитое высказывание Жан-Жака Руссо: «Человек рожден свободным, а повсюду он в оковах». Они могут видеть, что мечты о свободе универсальны, что воины сражаются за нее, герои умирают, чтобы ее защитить, а песни пишутся в память о ее достижении. Но в концепции игрока бесконечной игры, касающейся политических дел, элемент преднамеренности и самовольности, так легко скрывающийся в условиях общественного кризиса, выделяется в особой мере. Поэтому даже война и героизм проявляются полностью со своими противоречиями. Ни одна нация не может вступить в войну, пока не найдет другую, согласную на условия конфликта. Поэтому каждая сторона должна взаимодействовать с другой: прежде чем я смогу иметь врага, я должен убедить моего оппонента признать меня врагом. Я не буду героем, если только я не смогу найти кого-то, кто будет угрожать моей жизни или будет хотеть отнять мою жизнь. Когда войны и акты героизма кажутся необходимыми, нельзя забывать, что это только видимость – лишь завеса над сложными маневрами, с помощью которых антагонисты начинают конфликт друг с другом.
Поэтому для участников бесконечной игры политика является лишь формой проявления театрализованности. Это исполнение ролей перед аудиторией, по прописанному скрипту, последняя сцена которого известна заранее всем исполнителям. Например, США не столько проиграли войну в Юго-Восточной Азии – они потеряли свою аудиторию. Несомненно, основные разочарования были связаны с отсутствием торжественного финала: возвращением героев, парадов, церемониальных захоронений – сцен, ожидание которых ведет многих на войну в первую очередь.
Участники бесконечных игр стараются не принимать стороны в политических распрях именно из-за неизбежной театральности политики – если и принимают, то несерьезно. Вместо этого они драматично вступают в социальные конфликты, пытаясь предложить участникам и зрителям чувство непрерывности и открытости игры, а не финальные героические сцены. Такими действиями они как минимум стараются привлечь внимание других политических участников не к тому, что, на их взгляд, они должны делать, а скорее к тому, почему, по их мнению, им необходимо это сделать.
В своих собственных политических действиях бесконечные игроки проводят границу между обществом и культурой. Общество они понимают как сумму всех отношений, которые находятся в рамках общественных лимитов, а культуру – как все, что мы решаем делать друг с другом в результате нашего свободного выбора. Если общество – это то, что, как человеку кажется, он должен делать, то культура «это царство переменной, свободной, но не обязательно универсальной сущности, из всего, что не может заставить нас принять обязательную власть» (Букхардт).