– Дориан, – сказал наконец лорд Генри, когда подали заливное из дичи. – Что с вами сегодня? Вы на себя не похожи.
– Влюблен, наверное! – воскликнула леди Нарборо. – И боится, как бы я его не приревновала, если узнаю об этом. И он совершенно прав. Конечно, я буду ревновать!
– Дорогая леди Нарборо, – сказал Дориан с улыбкой, – я не влюблен ни в кого вот уже целую неделю – с тех пор как госпожа де Феррол уехала из Лондона.
– Как это вы, мужчины, можете увлекаться такой женщиной! Это для меня загадка, право, – заметила старая дама.
– Мы ее любим за то, леди Нарборо, что она помнит вас маленькой девочкой, – вмешался лорд Генри. – Она единственное звено между нами и вашими короткими платьицами.
– Она вовсе не помнит моих коротких платьиц, лорд Генри. Зато я помню очень хорошо, какой она была тридцать лет назад, когда мы встретились в Вене, и как она тогда была декольтирована.
– Она и теперь появляется в обществе не менее декольтированной, – отозвался лорд Генри, беря длинными пальцами маслину. – И когда разоденется, то напоминает роскошное издание плохого французского романа. Но она занятная женщина, от нее всегда можно ожидать какого-нибудь сюрприза. А какое у нее любвеобильное сердце, какая склонность к семейной жизни! Когда умер ее третий муж, у нее от горя волосы стали совсем золотые.
– Гарри, как вам не стыдно! – воскликнул Дориан.
– В высшей степени поэтическое объяснение! – воскликнула леди Нарборо со смехом. – Вы говорите – третий муж? Неужели же Феррол у нее четвертый?
– Именно так, леди Нарборо!
– Ни за что не поверю.
– Ну, спросите у мистера Грея, ее близкого друга.
– Мистер Грей, это правда?
– По крайней мере так она утверждает, леди Нарборо. Я спросил у нее, не бальзамирует ли она сердца своих мужей и не носит ли их на поясе, как Маргарита Наваррская. Она ответила, что это невозможно, потому что ни у одного из них не было сердца.
– Четыре мужа! Вот уж можно сказать – trop de zèle![14]
– Вернее – trop d’audace![15] Я так и сказал ей, – отозвался Дориан.
– О, смелости у нее хватит на все, не сомневайтесь, милый мой! А что собой представляет этот Феррол? Я его не знаю.
– Мужей очень красивых женщин я отношу к разряду преступников, – объявил лорд Генри, отхлебнув глоток вина.
Леди Нарборо ударила его веером:
– Лорд Генри, меня ничуть не удивляет, что свет считает вас в высшей степени безнравственным человеком.
– Неужели? – спросил лорд Генри, поднимая брови. – Вероятно, вы имеете в виду тот свет? С этим светом я в прекрасных отношениях.
– Нет, все, кого я только знаю, говорят, что вы опасный человек, – настаивала леди Нарборо, качая головой.