– К тому же это единственная книга, которая есть в этой башне, кроме «Мимолетной жизни», «Пастыря» и «Двенадцати трактатов об истреблении нечистой силы» – последняя, кстати, кошмар. Не советую.
Я почти и не понял, что она сказала.
– Не зови меня так. Меня зовут Рид.
Лу изогнула бровь.
– Ты же вроде говорил, это одно и то же?
Я откинулся на спинку стула, наблюдая, как Лу доедает булочку. На губе у нее осталось пятнышко глазури. Нос Лу все еще был румяным от холода, а волосы растрепались от ветра. Моя маленькая дикарка.
– Ты недолюбливаешь шассеров.
Она пристально посмотрела на меня.
– Надо же, а я так пыталась это скрыть.
Я не обратил внимания на ее слова.
– Почему?
– Не уверена, что ты готов к ответу на этот вопрос, шасс.
– Ладно. А почему ты сегодня решилась выйти из дома?
– Потому что пора.
Я подавил досадливый вздох.
– И это значит…
– Это значит, что есть время горевать и время жить дальше.
Всегда она так. Воздвигает преграды, закрывается, не дает себя понять. Будто прочтя мои мысли, Лу скрестила руки на груди и оперлась на стол. По ее выражению лица невозможно было ничего прочесть.
– Ну что ж. Возможно, парочку ответов услышать ты уже готов. Давай сыграем в игру? Игру в вопросы, чтобы получше друг друга узнать.
Я тоже наклонился ближе, принимая вызов.
– Давай.
– Отлично. Какой у тебя любимый цвет?
– Синий.
Она закатила глаза.
– Скука. Вот мой – золотой. Или бирюзовый. Или изумрудный.
– И почему я не удивлен?
– Потому что ты не такой дурак, каким кажешься со стороны. – Я не знал, должно ли это было меня обидеть или, напротив, польстить. Лу не дала мне времени с этим определиться. – Расскажи мне про главный позор в твоей жизни.
– Я… – Я ощутил, как краснею от воспоминания. Затем кашлянул и уставился в ее пустую тарелку. – Архиепископ однажды застал меня в… неловком положении. С девушкой.
– Господи! – Лу хлопнула ладонями по столу и вытаращила глаза. – Вы с Селией занимались сексом, и вас поймали?
Люди за соседними столиками тут же негодующе уставились на нас. Я втянул голову в плечи, впервые в жизни радуясь, что на мне нет униформы, и свирепо посмотрел на Лу.
– Тише! Нет, конечно. Она меня поцеловала, ясно тебе! Мы просто целовались!
Лу нахмурилась.
– Просто целовались? Скучно. Чего тут стыдиться?
Вот только мне было чего стыдиться. Каким взглядом на меня тогда смотрел Архиепископ… Я быстро отбросил воспоминание.
– А у тебя что? Разделась догола и танцевала бурре[18]?
Она фыркнула.
– Если бы. Нет, я как-то пела на празднике в детстве. Ни в одну ноту не попала. Все смеялись. Дерьмовая из меня певица.