— Я — сержант Мак-Махон, ОСС.
— Рада встрече, господин сержант.
Я протянула ему руку, но он едва взглянул на неё и демонстративно заложил руки за спину.
— Миссис Фридманн, вы арестованы с целью допроса.
— Что? — я сначала подумала было, что ослышалась.
— Что это значит, арестована? — Генрих попытался приподняться на локте, но тут же поморщился от боли в раненом плече.
— Мистер Фридманн, я всего лишь следую протоколу. Ваша жена имеет нужную нам информацию, и как только мы эту информацию получим, мы сразу же её отпустим. — Сержант Мак-Махон уже подал знак одному из своих солдат взять меня под арест и повернулся к моему протестующему мужу. — Что касается вас, то не волнуйтесь: мои люди сейчас же перевезут вас в американскую оккупационную зону, где наши врачи позаботятся о ваших ранениях.
— Куда вы забираете мою жену?
— Не переживайте, вы в весьма скором времени её снова увидите. Если, конечно, она не станет упрямиться и согласится с нами сотрудничать.
Я проследовала за людьми из ОСС в их открытую машину и весь путь провела в молчании, отчасти потому, что никак не могла взять в толк их весьма странное поведение, а отчасти оттого, что впервые увидела, что осталось от моего любимого города. Всё ещё дымящиеся руины, каркасы разрушенных зданий, останки баррикад, наспех сдвинутые к разбитым тротуарам, чтобы не мешать проезду военного транспорта… Вот и всё, что осталось от моего Берлина.
— Что вам от меня нужно? — наконец попыталась спросить я.
Ответ был весьма скупым:
— Подождите, пока не доедем до штаба. Там разговаривать будем.
Я устало потёрла глаза рукой, думая о том, что конца этому всему не будет. Сначала наше гестапо, потом русские, теперь американцы… Они никогда не оставят меня в покое. Нервы у меня и так уже слишком давно были на пределе, и я уже начала испытывать первые признаки приближающейся истерики, которая у меня их силами точно в ближайшем времени случится. Я не знала, сколько ещё смогу спокойно выдерживать все эти нескончаемые допросы. Меня всё больше одолевало желание плакать и кричать, обвиняя арестовавших меня людей в такой вопиющей несправедливости.
«Мы же рисковали ради вас своими жизнями на протяжении последних нескольких лет! Вы обещали, что как только закончится война, весь этот кошмар закончится вместе с ней! Вы обещали, что поможете нам! Вы обещали о нас позаботиться! Так какого чёрта вы делаете?! Почему продолжаете обращаться с нами, как с преступниками?! Вы же обещали!!!»
Я закрыла лицо руками и сделала глубокий вдох, изо всех сил сил стискивая зубы и делая над собой ещё одно невероятное усилие, чтобы остаться спокойной.