— Да. Спасибо вам за всё, — снова ответили мы вместе с Генрихом.
Это свидетельство о рождении доставило мне кое-какие проблемы вначале, потому как я хотела вписать туда фамилию Эрнста вместе со своей новой. Агент Фостер явно медлил, прежде чем это сделать.
— Миссис Розенберг, — он завёл привычку звать меня моим новым фальшивым именем сразу после того, как выдал мне мой новый паспорт. — Хоть я и прекрасно понимаю ваше желание дать ребёнку имя его отца вместе с вашим, но не думаете ли вы, что у него из-за этого проблемы в будущем возникнут?
— Почему у него должны возникнуть какие-то проблемы? — нахмурилась я.
— Вы же должны понимать, что после всего, в чём обвиняют вашего…хм… отца вашего ребёнка, и после того, как он предстанет перед международным военным трибуналом, его имя не будет чем-то, с чем люди захотят иметь хоть какое-то дело в будущем.
— Эрнст ни в чём не виновен, кроме того, что вынужден был следовать приказам своего командира, как я вам уже миллион раз объясняла. Он всегда действовал согласно указам Гиммлера, и смог открыто противостоять ему только в самом конце войны. Всё, в чём его обвиняют — это вина Гиммлера, за которую Гиммлер должен нести ответственность и наказание, а не Эрнст.
— Это едва ли будет возможно доказать в суде, особенно учитывая высокий ранг и должность генерала Кальтенбруннера. Никто никогда не поверит, что он не обладал никакой исполнительной властью над РСХА и гестапо.
— Мюллер всегда стоял во главе гестапо. Эрнст в четвёртый отдел и вовсе носа не показывал.
— Но ни Мюллера, ни Гиммлера пока, к сожалению, не удалось поймать.
— А что насчёт Борманна? Он может подтвердить, что Эрнст не нёс никакой ответственности за приказы, изданные рейхсфюрером. Они даже сотрудничали в конце войны, чтобы установить контакты с Красным Крестом в апреле…
— Борманна тоже пока найти не удалось. — Американец опустил глаза.
— Просто запишите фамилию Эрнста в сертификат, ладно? Мне дела нет, что весь мир решил обвинить его во всех смертных грехах; я-то знаю, что он невиновен. К тому же, мой сын заслуживает того, чтобы знать своего отца, и я более чем уверена, что когда он вырастет, он будет очень даже им гордиться.
Агент Фостер снял очки в тонкой оправе и слегка потёр переносицу, обдумывая мои слова.
— Вот что я вам скажу, миссис Розенберг. Я запишу фамилию генерала Кальтенбруннера вместе с вашей в свидетельство о рождении, но в паспорт ваш я её вписывать пока не стану. Таким образом, когда ваш сын подрастёт, он сможет сам решить, брать ему двойную фамилию или нет. Как вам такой компромисс?