Что-то в его словах зацепило какую-то невидимую нить в памяти, что-то, что очень было важно вспомнить, что-то до боли знакомое, но такое неуловимое… Пока я снова не взглянула на газету. Двадцать четвёртое мая. И тут воспоминания нахлынули на меня: тот же самый парк, такой же чудесный полдень, та же скамья, только год назад, и вместо американского солдата Эрнст сидел рядом со мной. У него в руках тоже была газета, когда он произносил шутливо-торжественным тоном:
— Аннализа Фридманн, я приглашаю тебя на свидание, двадцать четвёртого мая тысяча девятьсот сорок пятого года, прямо здесь на этой самой скамейке, и даже если твои союзники сровняют этот парк с землёй, я всё равно буду ждать тебя на этом самом месте с цветами в руках.
Я резко втянула воздух, уже чувствуя, как обжигающие слёзы подступают к глазам, и закрыла рот дрожащей рукой, но всё же не выдержала и разрыдалась в ту же секунду.
— Что случилось? — перепуганный солдат сжимал и разжимал газету в руках, не зная, что делать. — Вы в порядке? Что случилось? Это я что-то не то сказал? Я сейчас же уйду, только не плачьте…
— Да нет же, вы тут не причём, — я едва могла говорить из-за душащих меня слёз и криков Эрни, которого я снова так неосмотрительно разбудила. — Вы были правы, я действительно кого-то здесь ждала… Только вот он не прийдёт… Он никогда больше не прийдёт.
Берлин — Нью-Йорк, июнь 1945
Агент Фостер помог нам разместиться в большом военном самолёте, после чего отправился поговорить с пилотом. Мы с мужем только было обменялись удивлёнными взглядами по поводу того, что ОСС собирались перегонять такой огромный самолёт через Атлантику ради нескольких человек, как в дверях появились сотрудники американской разведки, вслед за которыми в самолёт начали подниматься люди в гражданском.
У каждого был с собой небольшой чемодан, и, проходя через двери, каждый из них отмечался сотрудником ОСС в каком-то списке, после чего тот указывал новоприбывшим пассажирам, какие места им занять. Их было довольно много, сотня по меньшей мере, и они сразу же начали сбиваться в небольшие группы как только их рассаживали сотрудники ОСС, и тихо между собой переговариваться. Я сразу же узнала родную речь — все новоприбывшие были немцами.
Некоторые из них бросали на нас любопытные взгляды, скорее всего потому, что я была единственной женщиной во всём самолёте, да ещё и с ребёнком; некоторые улыбались и вежливо кивали. Агент Фостер вскоре вернулся и снова подошёл к нам.
— Крепко держите вашего малыша во время взлёта, — напомнил он мне вот уже в третий раз. — А если его начнёт беспокоить перепад давления, то дайте ему чего-нибудь попить. Это самый верный способ облегчить неприятные ощущения в ушах.