Похоже было, что Гиммлер попытался избежать преследования, переодевшись в обычную вермахтовскую форму, сбрив свои знаменитые усики и закрыв один глаз повязкой. Он и его высокопоставленные коллеги, все замаскировавшиеся под обычных солдат, присоединились к строю военнопленных из Вермахта; однако, их абсолютно новые паспорта сразу же выдали их на первом же пропускном пункте. Как только он понял, что его опознают в самом скорейшем времени, бывший рейхсфюрер снял повязку с лица, надел свои знаменитые круглые очки и объявил задержавшим его союзникам, что да, это действительно был он, Генрих Гиммлер, и что он желал говорить с генералом Монтгомери. Военные полицейские, уже слишком хорошо знакомые со «славной» немецкой «традицией» травиться цианидом при первой же опасности, решили сразу же проверить одежду Гиммлера, чтобы избежать подобной возможности. Рейхсфюрер запаниковал и раскусил капсулу с цианидом, спрятанную у него в зубе. Все попытки спасти его жизнь оказались, естественно, совершенно безрезультатными.
Я откинулась на спинку скамьи, уставившись в пространство перед собой невидящим взглядом. Гиммлер, человек, стоящий за программой уничтожения, за Einsatzgruppen, за преступлениями гестапо, за всеми тёмными делишками РСХА, был мёртв. А это означало только одно: что вся его ответственность падала теперь смертельным грузом прямиком на плечи Эрнста.
Я судорожно потянулась рукой к горлу, будто воздуха вокруг вдруг стало недостаточно для дыхания. Все мои надежды на то, что после поимки Гиммлера Эрнста будут судить как обычного его подчинённого, были теперь так же мертвы, как и сам рейхсфюрер.
— Простите, вы кого-то ждёте?
Я медленно подняла глаза на американского солдата, терпеливо ожидающего моего ответа с улыбкой на лице. «Они всегда улыбаются, американцы. Такая беззаботная нация… Чего он от меня хочет? Ах да, спрашивал, не жду ли я кого…»
— Нет, — я заставила себя улыбнуться ему в ответ и отодвинула газету, чтобы он мог сесть рядом со мной. — Нет, никого.
Он поблагодарил меня и с интересом глянул на «Звёзды и Полосы».
— Вы позволите?
— Да, конечно. — Я протянула ему уже не нужную газету.
— Гиммлер мёртв! Ну ничего себе! — американец шевелил губами, сосредоточенно читая статью, а затем вдруг снова оторвался от газеты и поднял на меня взгляд. — Вы точно никого не ждёте? Я не хочу, чтобы ваш муж на меня рассердился, что сижу тут с вами. Вы мне скажите, если я мешаю, я уйду.
— Нет, правда, я никого не жду. Сидите, сколько душа пожелает.
— Вы не волнуйтесь, я всё равно через пять минут ухожу. У меня обеденный перерыв заканчивается в двенадцать тридцать. Просто захотелось подышать свежим воздухом. Наш временный офис такой душный!