— Сколько всего людей они собираются перевезти? — если мы были только первой партией, то общее количество должно было быть более чем внушительным, в этом я была более чем уверена.
— Понятия не имею. Мы — самые первые, но ОСС столько людей попереводило в свои собственные тюрьмы из общих, когда я там ещё был. Сортирую, наверное, нужных и ненужных, кто им полезен будет, а кого и повесить не жалко за ненадобностью. Сотни, я бы сказал. А то и тысячи.
* * *
Как только мы спустились по трапу, ожидающие нас внизу агенты ОСС сразу же начали сортировать новоприбывших согласно их спискам, указывая им на стоящие неподалёку грузовики.
— Имя? — один из агентов поднял на нас глаза от своего списка.
— Розенберг, Эмма и Германн. И наш сын, Эрнст.
— Нет, нет, постойте, их не нужно. Они со мной. — Агент Фостер пометил что-то в листе коллеги и махнул нам следовать за ним до ожидающей его машины.
Как только мы разместились на заднем сиденье, агент Фостер занял место рядом с водителем и назвал ему адрес.
— Я отвезу вас в вашу новую квартиру, чтобы вы могли принять душ, переодеться и немного отдохнуть с дороги. Если хотите, конечно, я могу сначала отвезти вас к вашим родителям, — обратился ко мне через плечо американский агент.
— Нет, пожалуй, вы правы. Нам лучше немного отдохнуть, — ответила я, обменявшись взглядом с Генрихом.
Бинты и повязку с него сняли ещё несколько дней назад, и он почти свободно мог двигать рукой, но я всё же не хотела чересчур утомлять его после такого долгого перелёта. К тому же, малышу Эрни явно нужна была ванна; хоть мне и удалось сменить ему пелёнки на самолёте, с тёплой водой и мылом сравниться ничего не могло. Я осторожно поцеловала спящего сына в лоб, повернулась к окну и вскоре не могла оторвать глаз от разворачивающейся панорамы за окном.
Несмотря на всю мою усталость и разницу во времени — в Берлине сейчас был вечер, в то время как здесь, на западном побережье, только занялся полдень — я не могла скрыть своего волнения при виде города, который мы отныне будем звать своим новым домом: Нью-Йорк.
Мы приземлились где-то в Квинсе, как объяснил нам агент Фостер, но вскоре одноэтажные домики вдоль автомагистрали стали на глазах меняться в захватывающую дух картину прямо перед нашими глазами. Как только мы пересекли мост, мы оказались в самом сердце Манхэттена, города, который мы знали только из фильмов и запрещённых открыток, конфискованных РСХА.
По мере того, как мы продвигались ближе к центру — опять-таки согласно нашему «гиду» из ОСС, потому как мы с Генрихом были полностью дезориентированы в новом городе — небоскрёбы становились всё выше и выше, и у меня вскоре начала болеть шея от того, что я всё выше задирала голову, чтобы их получше разглядеть. Я то и дело указывала на каждый из них агенту Фостеру, спрашивая, а не это ли был знаменитый Крайслер или же Эмпайр-стейт-билдинг; на это он только добродушно смеялся и объяснял, что мы пока ещё были в верхней части Манхэттена, и что отсюда их не было видно.