— Прости, прости меня, родной! — повторяла я между судорожными всхлипами. — Это всё моя вина; я должна была тогда согласиться, нужно было поехать с тобой… Как я только могла тебя отпустить тогда?
— Не говори так, любимая. Это вовсе не твоя вина. Ты совершенно ни в чём не виновата. — Мягко перебил меня он, попеременно целуя то мои волосы, то волосы сына. — Ты всё тогда сделала правильно. У нас никогда бы не было нормального будущего — ты была абсолютно права, когда говорила об этом. Наш сын такого не заслуживает. Нам бы пришлось всю жизнь скрываться, шарахаться от каждой тени, постоянно переезжать с места на место, постоянно жить, оглядываясь через плечо — это было бы просто жалкое существование. Это было крайне эгоистично с моей стороны даже предложить тебе подобное. Я бы никогда не пожелал такой жизни ни тебе, ни нашему сыну.
— Нет же, я ошибалась, я во всём ошибалась! Я просто сама этого не понимала тогда, вот и напридумывала себе каких-то глупых аргументов, только все эти аргументы в конечном счёте ничего не значили, когда я поняла, что навсегда лишусь самого дорогого мне человека! Я не понимала тогда, как сильно я тебя на самом деле любила; не понимала, что жить без тебя не смогу…
— Ну конечно, сможешь. — Его тёплая улыбка не смогла скрыть грусти в его измученных глазах, и то, что он старался меня успокоить, когда самому было в тысячу раз хуже, разбивало мне сердце на миллион осколков. — Ты научишься жить без меня, вот увидишь. Погорюешь немного, а затем привыкнешь. У тебя же есть Эрни; у тебя будет ещё очень много детей в будущем, и я наверняка знаю, что Ген…Германн будет им отличным отцом. Он очень тебя любит, и ты всё сделала верно, оставшись с ним. Вы будете очень счастливы вместе, вот увидишь. Пройдёт несколько лет и однажды, когда будете гулять в Центральном Парке с вашими пятью детьми, ты вспомнишь мои слова и улыбнёшься. Поймёшь, что я был прав.
— Нет! — я отчаянно трясла головой, цепляясь за одежду, что свободно висела на его исхудавшей фигуре, будто стараясь уцепиться за хоть какую-то последнюю соломинку, в то время как неумолимый поток судьбы уже тянул его прочь от меня. — Я не смогу… И не хочу без тебя… Мне никто кроме тебя не нужен! Не хочу я никакого парка, не хочу «нормальной» жизни, только тебя одного хочу, и не важно, где бы мы были — да хоть в землянке посреди леса — мне было бы всё равно, потому что ты был бы рядом! Надо было сказать это тогда тебе, надо было каждый день повторять, как сильно я тебя люблю, и что ты на самом деле для меня значишь! Если бы только можно было всё вернуть назад, я бы считала каждый день, каждую минуту, проведённую с тобой, самой большой драгоценностью в мире! Я бы осталась с тобой и плевать на всё; никогда бы тебя больше не отпустила! Эрни, любимый мой Эрни, я люблю тебя больше самой жизни, я хочу остаться здесь с тобой, в этой тюрьме, в твоей камере; да хоть на полу у входа буду спать, как собака, если они меня внутрь не пустят, только бы рядом с тобой, милый мой, хороший, ангел мой, хочу остаться с тобой до конца, до самой последней минуты, а потом пусть вешают вместе!