В любом случае, все теперь поменялось, и из неуловимо привлекательной жертвы, за которой я мчался в библиотеку, боясь напугать и смутить таким поведением, стала вдруг непредсказуемой бунтаркой, с первого же шага послала к дьяволу мои правила игры, а своих, похоже, у тебя нет; ты импровизируешь.
И теперь вот, именно мне, когда я днем зашел на работу отнести тетради, в учительской поливавшая цветы историчка пожаловалась на твое поведение: ты сбежала с урока. И сказала мне: «Клайд, вы ведь все равно на машине, завезите девочке дневник и пенал, она оставила их на парте, когда убегала». Я же был так разбит этим утренним поцелуем, что даже не отказался.
Так вот. И теперь они лежат передо мной на этом самом столе, а я даже не представляю, что делать.
Ладно, не мужик я, что ли? Не могу справиться с десятиклашкой?
Я залпом допил содержимое стакана, оставил на столе деньги и вышел, хлопнув дверью. До дома Девенпорт ехать не больше двадцати минут.
Припарковав машину на углу, я вышел в ночной воздух. Откуда-то гремела тяжелая музыка. Я хмыкнул. Знаю эту группу.
Интересно, как же пай-девочка Кэрол терпит, что на ее улице у кого-то вопит такое, пока она делает уроки?
Какой длинный день. Правда, спать я не хочу, потому что после того, как забрал этот несчастный дневник, в ужасе поехал домой и лег, потом побегал вокруг дома, сходил в душ и вполне бодрячком поехал сюда. Только вот по дороге не выдержал и завернул в бар накатить для храбрости и осмыслить хотя бы часть всего, что произошло. Стоял вопрос, как родители Кэрол отреагируют на то, что от физика любимой дочки несет алкоголем за полмили, но это было дело третье. У меня, в конце концов, дар красноречия, да и талант не дышать перегаром в сторону каких бы то ни было родителей еще с подросткового возраста.
Чем ближе я подходил к нужному дому, тем сильнее росло мое недоумение. По всему выходило, что музыка орала оттуда.
Прокашлявшись и не зная уже, чего ожидать, я позвонил в дверь, приготовив на лице заранее неубиваемую дежурную улыбку.
Дверь открылась, и звук стал раза в три громче. Похоже, у кого-то стоит неплохой такой сабвуфер. Хотя чего ожидать от такой семейки снобов, все должно быть только самое лучшее.
Это все я подумал очень четко, пока мой мозг отказывался принимать то, что открыло мне дверь.
Кэрол Девенпорт стояла передо мной в голубой майке и трусиках в полосочку, а также кружевных носках. Это было еще более-менее приемлемо. Но никак не то, что от копны ее всегда причесанных волос остался только ярко-алый радостный растрепанный еж, в аккуратном, слегка порозовевшем ушке торчали агрессивного вида серьги, в нижней губе, накрашенной вместо привычного жемчужно-розового никакого цвета прозрачным блеском, сверкало серебряное колечко. Почти стеклянные и оттого будто светящиеся глаза, которые и без того были как блюдца, теперь еще были подведены черным карандашом — это было единственное яркое пятно на сверхъестественно бледном личике, если не считать раскрасневшихся сейчас щек.