Резко выдохнув, я решительным шагом вышла в коридор.
Еще когда я подходила к двери кабинета, старательно делая вид, что ничего не происходит, на меня начали оборачиваться и шушукаться. Все затихли с мои появлением, и волна шепота, нарастая, покатилась прочь, как от эпицентра взрыва. Я спокойно шла вперед, стараясь не думать обо всем этом и надеясь, что мое невозмутимое лицо еще больше бесит и интригует окружающих. Почему-то сейчас мне нравилось быть в центре внимания, мелькнула приятная мысль о том, что наконец-то я буду причиной скандалов, примером для подражания, объектом сплетен и жарких споров. А мне будет наплевать. Главное — пройти сейчас это, первое испытание известностью. Не смотреть ни на кого, все в порядке… До двери оставалась всего пара шагов, когда кто-то поймал меня за ремень сумки. Я обернулась.
Сал Хантер, темнокожий капитан баскетбольной команды, у которого была толпа фанаток во всех классах с начальной школы до педагогического состава и который раньше бы не обратил на меня внимания, приди я в школу голой и станцуй перед ним ирландский степ, буквально пожирал меня взглядом.
— Девенпорт?! Это точно ты? — парень обворожительно улыбнулся.
— А ты знаешь, как меня зовут?
— Конечно, знаю! — Самоуверенное лицо на миг отразило тень сомнения. — Керри, не так ли?
— В точку, — буркнула я, вырываясь и разворачиваясь.
— Эй, ты чего?
— Отвали. — Сказала я одновременно с тем, как прозвенел звонок.
— Наша Кэрол зазвездилась, — промурлыкала Гортензия, грациозно усаживаясь рядом со мной. — Не бери в голову, Сал, эта выскочка того не стоит.
Но все же баскетболист был задет. И это было блаженством.
Уроки шли один за другим. Учителя удивлялись, кто-то, в основном, конечно, те, что помоложе, улыбались мне, поздравляли со сменой образа. Некоторые морщили нос. Мне было наплевать и на тех, и на этих. Я летала, у меня все получалось. Задачки решались быстрее, чем на доске записывали условие, иностранные слова приходили на ум сами, формулы будто подсказывал кто-то заботливый на ухо. Не успевала я задумчиво зарыться пальцами в алые волосы и сделать серьезное лицо, ответы на вопросы слетали с языка. «И о чем только девочка думает, — слышно было отовсюду. — Ведь родители этого не переживут». «Я знаю это, это кризис подросткового возраста, у моей Матильды было такое в двенадцать лет», «Эта богачка Кэрол уже не знает, чем себя занять, ботаничка контуженная» — шипело, шептало, плевалось, истекало кислотой отовсюду. А мне было насрать. Всем им я могла подойти и показать в лицо средний палец. Это было естественно.