Мы приехали поздно, в городе уже начали зажигать фонари, а может быть, их и не гасили. Где-то к пяти время было. Темнеть начинает так рано и стремительно, наверное, скоро только в полдень светло и будет. Я не могла оторваться от Клайда. Мы приехали к нему домой, я с тоской в глазах смотрела на царящий в однушке на окраине города творческий хаос и разгром. Он сказал, что хотел бы завести собаку. Я сказала, что тоже хотела бы, большую, лохматую, пускай белую. Он согласился. Как жаль, что это будут разные собаки.
Он налил мне чаю с медом и вышел на балкон покурить. Я разглядывала карандашные заметки и ноты на обоях и улыбалась. Я подумала, что всю жизнь теперь буду пить только чай с медом.
Потом он пришел, и я без разговоров потянула его в спальню, на небольшую светлую кровать. Мы целовались, долго, с упоением, до звездочек перед глазами. Иногда нежно, иногда страстно. Так прошел еще час, или, может быть, два. Если бы у меня было больше времени, я бы разделась, но Клайд был неумолимо нежен и осторожен, боялся меня напугать, хотя от одной его близости у меня захватывало дух, а по венам разливалась волна мгновенно потеплевшей крови, и он это прекрасно знал.
Потом мы лежали, обнявшись, на смятом покрывале.
— Ты согрелась?
— Да.
— Я отвезу тебя домой.
— Я знаю.
— Прости, так надо.
— Я знаю.
— Идем?
— Идем.
И мы пролежали еще полчаса. Потом, конечно, все же встали и пошли. И он отвез меня домой, и я молчала всю дорогу, отвернувшись к окну, наказывая его за то, как я несчастна.
— Ты, может, все-таки разрешишь мне поговорить с твоими родителями? — Спросил он, когда я уже вылезала из машины.
— Я подумаю, — честно ответила я, целуя его в подбородок. — Все, до завтра.
Дома перед сном я долго стояла в пижаме у окна. Где-то в уголках сознания копошилось беспокойство. Сегодня, вернувшись, я открыла один учебник, потрогала пальцем другой, третий, но буквы так и не лезли в мою голову, и я это дело забросила. Таким образом, впервые в жизни я не выполнила домашнюю работу. Но это было так, фоново. Дело в том, что дождь продолжался.
Скоро он превратится в снег. Это должна была быть наша зима, и осень эта должна была быть очень-очень веселой. Но мне некому об этом сказать.
— Ты знала?!
Черт, с тех пор, как мы с Клайдом начали встречаться, эта фраза вечно заставляет напрячься. Не то чтобы я так боялась, что нас раскроют, а просто не хотелось бы лишать его работы.
Хотя судя по тому, что фраза обращена ко мне, речь пойдет не об этом.
Вообще странно, что кто-то cо мной заговорил. За последнее время со своей уверенностью в себе и чувством собственного достоинства я окончательно всех заебала, и от меня отвернулась вся школа. Не знаю, просек ли кто-то фишку, что я теперь с физиком, сплетен на эту тему я не слышала, но мне и без того хватает популярности.