— Легче стало?
— Чуть-чуть. Знаешь, а ведь ты права.
— Я всегда права.
— Не удивлюсь, если так.
Мы прошли до конца аллеи и свернули обратно.
— А что ты там говорила о моем пении? — спросила я. На самом деле, этот вопрос интересовал меня довольно давно, но я не решалась задать. Леви задумчиво куснула ноготь на безымянном пальце.
— Голос у тебя классный. Я бы поработала с таким.
— А ты… эм… имеешь отношение к музыке?
— Я играю на гитаре с восьми лет. Родители настояли, но тут наши вкусы с ними сошлись. Правда, не сразу, — девушка сдвинула пепельного цвета брови, глядя куда-то в одно ей известное прошлое. Я подумала, что не у меня одной желания родителей — сплошной геморрой. — Приходи ко мне сегодня вечером или завтра с утра. Если хочешь петь, конечно, не в нужнике с химией в руках, а серьезно. Я думаю, у тебя такая возможность есть.
Я даже не знала, что сказать.
— Лев, спасибо тебе огромное! Знаешь, я… я вроде всегда этого хотела. Ну, петь, — кажется, я начала слегка заикаться.
— «Вроде». Это самая главная наша проблема. Мы вроде хотели. Когда-то. Не позволяй себе так думать. Хоти, даже если это противоречит инстинкту самосохранения.
Мне показалось, что эти слова прозвучали, словно самое главное правило моей жизни, наконец озвученное. Как гимн, надпись на знамени, под которым не стыдно навсегда закончить свой путь. Лев, Лев, где же ты была раньше…
— Ты всегда всех так идеально понимаешь? И вообще, у тебя много друзей?
— Понимаю многих, друзей у меня нет абсолютно, — Леви грустно улыбнулась. — Я сама себе друг. А о том, о чем говоришь ты, я просто знаю по собственному опыту.
— Мы похожи?
— Именно.
— Вот и я думаю. Жизни похожи.
Мы немного прошлись молча. Добрели до пруда, покидали кусочки земли в воду в надежде испугать лебедей. Леви чуть не свалилась за ограду. Лебеди нас высокомерно игнорировали. Не удержавшись, я рассказала ей и про наши с Клайдом отношения, и про родителей, и про Джоэла, и про обреченность. Она слушала внимательно, не перебивала. Сцепив хрупкие белые пальцы, она сидела неподвижно на замерзающей траве, пока я, захлебываясь в эмоциях, то вскакивая, то начиная нервно расхаживать взад-вперед, выкладывала ей все, что так долго копилось. Меня не колыхало, что мы знаем друг друга всего пару часов. Леви была хорошей. Это был уже второй прекрасный и хороший одновременно человек, раньше я таких не встречала.
Мы разговаривали до самой автобусной остановки. Тихий, порой бесстрастный голос пробирался под ребра, успокаивая. Я не жалела, что столько выболтала. Мне нужно было. Лев понимала. Все.