Нерпы, не разбираясь, кто же из названных двоих пришел по их души, поныряли в море. Довольный собой, Ланий спустился на лед.
— Послушай, это не дело… — начал раздосадованный Феркад.
— Какие-то проблемы? — раздухарилась яростная птица. — Проваливай, это моя земля!
Молодой медведь поднялся на задние лапы во весь свой трехметровый рост и с чувством полного превосходства ответил:
— Никаких проблем.
— С таким-то ростом — зачем ты вообще прятался? — восхищенно усмехнулся Ланий. — Было б три метра во мне, убивал бы не таясь. С таким ростом грех не убивать.
Феркад обнажил клыки в улыбке, и так сошлись жизненные тропы столь различных существ, чуть еще повились вместе по северу, а после свернули к югу.
— Юг — это все-таки не север, черт бы его побрал. — Логика Лания была труднооспорима.
Приятели забрались на шедший мимо айсберг, и Курильское течение понесло их к искомому счастью. Удалой медведь даже не обернулся взглянуть напоследок на отчий полюс, стягиваемый в точку растущим расстоянием. Его острый глаз через скрученные в подзорную трубу лапы жадно высматривал впереди неизвестные земли с манящим именем «юг».
Расставшись с братом, Кохаб взялся устраивать личную жизнь. Миниатюрная (метр восемьдесят в длину и метр в холке) Урсула одним появлением в его жизни покорила навек белошерстого юношу: молодая медведица, озаренная огнями северного сияния, выпорхнула из Ледовитого океана и стала грациозно отряхивать блестящий мех. В вопросах любви важней всего инициативность, красноречие и лихость. Перечисленными качествами Кохаб обладал в избытке, и через восемь месяцев под звездами Малой Медведицы запищали рожденные Урсулой сразу три малыша. Такое бывает редко, а значит, иногда все-таки случается.
Кохаб сделался образцовым родителем большого семейства. Пока Урсула обставляла берлогу и нянчилась с пищавшими без продыху ребятишками, ее муж отправлялся на поиски пропитания. Однажды он вернулся, волоча за рог жирную тушу нарвала. Историю легендарной охоты Кохаб часто рассказывал детям на сон грядущий:
— «Это его рог! Его я узнаю из тысяч! Это нарвал!» — воскликнул я, когда острая пика пронзила морскую гладь. Вслед за рогом показалась страшная пятнистая голова. Наши взгляды встретились. Взгляд зверя, полный ненависти и зла, налитый кровью, вперился в самую мою душу. Не раздумывая я бросился в воду. Едва различимый в подводном мраке силуэт нарвала повернулся, направил на меня смертоносный рог и взмахнул хвостом, устремляясь ко мне. Уже горели сквозь ледяную муть его жуткие глаза, я нырнул под нарвала и саданул когтями по рыбьему боку…