Вот, собственно и все. История моего исхода в башню окончена.
Разбередив раны прошлого, я еще долго не мог уснуть. Рядом с кроватью, на мягком восточном ковре, покрывавшим пол, уютно похрапывал Булат. Не будь его, мне впору бы сойти с ума. Один… Среди бескрайних девственных просторов Скандинавии, в огромной башне, где есть все, но нет людей. Неужели теперь это мой удел? Или… Наказание посланное свыше?
Нет, чепуха, я никогда не верил ни в богов, ни в Судьбу, считая, что человек сам кузнец своего счастья. Гм, ну да, вот получается и доковался… Можно было конечно сразу после изгнания уехать в Шотландию, Ирландию либо в старушку Европу, однако, зная характер Альфреда я этого не сделал. Зачем пустая трата времени, сил, золота? Новый английский король наверняка бы проведал где «друг» Харальд свил себе гнездышко и не преминул бы его разрушить. Рано или поздно меня бы выперли из любой цивилизованной страны. А на Снежном острове я чувствовал себя чужаком, да и жизнь викинга меня совсем не прельщала. Поэтому я даже мысли не допускал обосноваться там, на постоянное место жительства. Так что поневоле мне оставалась окружающая башню первозданная глушь. «Жаль, здесь нет Лауринэль, — возникла вдруг в голове не лишенная эгоизма мысль, — куда б тогда девались одиночество и тоска». Но она, увы, далеко… путь к ней преграждали неведомые, практически нехоженые людьми земли, смертельно опасные горы Колючего Ремня и неприступные бастионы гор Высокой короны, неусыпно стерегущие свое сердце — Солнечную долину.
Впрочем, если говорить честно, меня останавливали не вышеперечисленные препятствия, а обыкновенный человеческий стыд. Ведь фактически что получается? Пока у меня все складывалось благополучно про Лауринэль, по большому счету, я не думал, вспомнил же сразу, как только вышвырнули вон из Англии. Лауринэль отнюдь не глупа, чтобы это понять. И она, естественно это поймет, хотя виду, конечно не подаст. А я так не хочу… Жить рядом с любимой женщиной и бояться честно без угрызений совести посмотреть ей в глаза. Нет, нет, это не по мне. Что ж, значит о Лауринэль не стоит даже мечтать. Сам виноват. Кругом виноват… Веки мои, отяжелев, сомкнулись и я, наконец, уснул.
Пробудился от чьего-то пристального взгляда. Смотрел, естественно, Булат. Смотрел настойчиво, с глубокой укоризной.
— Хозяин! Р-р-р! Хочу есть, — напористо заявил он, едва заприметил мои раскрытые глаза.
— Потерпишь, — отшил я его поползновения изгнать меня с кровати и спрятался с головой под легкое, мягкое покрывало.
— Хозяин, я голодный. Очень! — попытался он надавить на жалость.