— Верно мыслишь, господин, — с готовностью подтвердил Морин, — но мы с двоюродным братом, — тут он кивнул в сторону Дорина, — бывали в Европе, а там имя славного Харальда Железного Волка у всех было на слуху.
— Все это в прошлом, — внешне безразлично отмахнулся я, хотя кошки на душе заскребли немилосердно. — Теперь… У меня другая жизнь, связанная, пожалуй, с одной лишь Скандинавией. Надоела, понимаете ли, чужбина, потянуло на родную землю. Башня опять же здесь имеется, вполне соответствующая рангу Мага. Что скажите, на милость, еще человеку надо?
— Не ведаю как там у людей, но гному, окромя крыши над головой и Родины, требуется жена, — почесав затылок, задумчиво протянул Дорин, — иначе не жизнь получается, а сплошное пьянство, последующая опохмелка и опять, разумеется, пьянство.
— Ох какой же ты, братец, дремучий дурак, — в сердцах бросил рассерженный Морин. — Господину Харальду есть чем заняться в свободное время, в отличие от тебя.
— Ты прав, сын Торина, скучать и предаваться чрезмерному употреблению вина я не намерен. И сейчас я не просто так гуляю, а направляюсь по важному делу. Ну, по крайней мере, оно важно для меня и не вредит другим, — тщательно подбирая слова, поправился я.
— В таком случае, пусть твой путь будет легким, а возвращение счастливым, — вежливо пожелал Дорин. — Только не подумай, что мы тебя быстрее спроваживаем, — заметушился после слов братца Морин. — Нет, отнюдь нет, господин Харальд. В доказательство приглашаем твою милость в гости в наш лагерь. Отдохни, отобедай, а дальше поступай сообразно своим планам. К тому же предводитель нашего отряда золотоискателей, твой старый знакомец. Это Даин Ястреб, помнишь еще его? Он командовал охраной строителей башни.
— Даин сын Наина тут? — несказанно удивился я. — Вот уж воистину мир тесен. Пожалуй, мне действительно стоит увидится с ним. Так что, почтенные гномы, я принимаю ваше приглашение.
Сняв магическую защиту, я вместе с Булатом отправился вслед за Морином. Его двоюродный брат, вновь зарядив арбалет, остался на посту. Пройдя ярдов триста вниз по реке, Морин в наиболее удобном месте стал ловко карабкаться наверх обрывистого склона, мы, естественно, за ним. Перевалив через край все трое оказались у глубокой, обширной впадины, поросшей травой да редким кустарником. Почти в самом ее центре расположились семь палаток, брезент которых покрывали маскировочные разводы коричневого, серого и зеленого цвета. Возле одной из палаток горел костер. Над ним на вертеле жарилась туша животного. Скорей всего это был олень. Стоявший рядом гном, в смешном, примятом колпаке, равномерно крутил рукоять, следя за тем, чтобы нежное мясо не подгорело. Больше в лагере не было видно никого. Спустившись, мы миновали озабоченно хлопотавшего повара, впрочем, не обратившего на нас особого внимания и направились к палатке, поставленной чуть особняком.