Бестолковые клуши… И в следующее мгновение Ванга забыла о них. Отклонилась ещё больше и увидела не только распустившуюся вербу. И не только смущённо улыбающегося Сухова. Отсюда открывался прекрасный обзор: и станция метро на другой стороне оживлённой проезжей части, и дом, и, главное, сам подъезд Кривошеева были как на ладони. Можно за всем наблюдать, оставаясь незамеченным.
– А ты хитрец! – похвалила она.
Вот почему ты исчез. Подъезд Кривошеева… У тебя прекрасная память, да? Ты отсюда уже видел Сухова и группу захвата, а потом увидел Сухова и меня, и всё понял? И предпочёл свалить от греха подальше…
Появилась ещё какая-то мысль, нечёткая, но намного более важная. И была она связана с тем, как они переглянулись. Но прозвучал сигнал Ватсапа в её айфоне. Фрагмент из «Депеш мод», любимая группа Ксении Суховой, стоял только на её номере.
– Появилась, гулёна, – улыбнулась Ванга. И открыла Ватсап. Это был ответ на её сообщение: «Где ты? Мы с твоим отцом, и он очень волнуется». Ответ был таким: «Как окажешься одна, срочно перезвони мне. Только без ПАПЫ! Это очень важно и очень СРОЧНО!»
Ванга снова отклонилась. Сухов так и ждал там, заложив руки в карманы. Она набрала номер Ксении. И то, что услышала, заставило её забыть о хитроватом бомжике. По крайней мере, на какое-то время.
Сообщение дочери Сухова огорошило её.
– Форель начал новую книгу, – заявила та в телефонную трубку.
– Послушай, твой отец с ума сходит. Где ты?
– Не могу говорить.
– Ксения…
– Я… с ним.
– С ним?.. В каком это смысле, с ним?!
– Потом всё объясню. Только не говори папе. Он меня убьёт. Скажи ему, что всё прекрасно. Я… ну, типа в кино. Ок?
– Ксения Сухова, ты…
– Он возвращается. Мы пьём кофе. Ты поняла? Он начал новую книгу о Телефонисте. Позвоню через пару часиков. Всё.
Новая книга о Телефонисте. После того, как Форель убил его в четвёртой и закончил цикл. Это и правда оказалось сюрпризом.
…Мы пьём кофе… Сейчас, вспомнив этот разговор, Ванга улыбнулась. На её схеме среди геометрических фигур и линий со стрелками Ксении Суховой тоже было отведено своё место. Своевольная и дерзкая. Сама Ванга стала такой лишь к концу первого институтского курса. А до тех пор была зачумарённым цыплёнком. Или гадким утёнком. С этим тоже вопрос лишь в выборе слов. Вряд ли самооценку повысило неожиданное количество поклонников, – нет, с самооценкой и так был порядок, – но заметно укрепило её. И гадкий утёнок начал исчезать. Лишь некоторые привычки остались, которые многими воспринимались как заскоки. Например, то, что, на самом деле, Свифт… умел разговаривать. В определённые моменты, когда это было очень нужно.