— Почему вы не выйдете замуж? — осторожно спросил Аребин, когда она замолчала. Он все еще не смел взглянуть на нее.
Наталья усмехнулась невесело:
— Найти мужа легко. Товарища выбрать трудно. — Нечаянно коснулась плечом плеча Аребина, отстранилась. — Где бы я ни появилась, куда бы ни повернулась, натыкаюсь на мужские взгляды. Одни из мужчин смотрят без зазрения совести, выпучив глаза, другие — с прищуром, прицеливаясь. Я знаю, о чем они думают: эх, хорошо бы с этой бабочкой провести ночку!.. Извините за цинизм, но именно так они и думают… Потом начинается неизбежное ухаживание. От этого становится и тошно и смешно. Результат один и тот же — месть со стороны отвергнутого. Переменила три колхоза. Этот четвертый. Здесь — Коптильников. И тоже с ухаживанием. Наверное, и отсюда уехала бы, и без сожаления, без боли — что терять здесь, что искать в другом месте?.. Появились вы…
Склонив голову, она молча прошла несколько шагов, задевая рукой за рожь, процеживая колосья между пальцев.
— Когда увидела вас, помните, вы сидели с Коптильниковым у двора? В сердце вошла иголочка, остро, больно…
Аребин чувствовал, что вместе с ее голосом, со словами наплывает на него туман; на миг пробился и встал перед глазами точеный профиль Ольги, заставил вздрогнуть, и снова заволокло взгляд туманом, вязким и сладким; руки пронизывала дрожь, которую не в силах был унять, и он сплел пальцы на груди.
Наталья произнесла чуть слышно:
— Сперва я обрадовалась вам… Потом поняла: одному из нас придется все-таки уехать. Очевидно, мне.
— Да, Наталья Ивановна, вам придется уехать, — глухо, через силу выговорил Аребин и оступился. Скосив глаза, он никого не увидел возле себя, круто обернулся.
Наталья убито стояла на том месте, где слова Аребина остановили ее. В лунном сиянии волосы ее, рассыпавшись, светились, будто горели холодным огнем. Ему показалось, что она медленно тает и сейчас исчезнет, растворится в этом живом струящемся мерцании.
Вот она, выждав какой-то момент, вскинула голову, волосы, искрясь, осыпали плечи белыми, словно накаленными прядями, блеснули зубы в слабой улыбке; руки медленно протянулись к нему. Это вольное и властное движение как бы отодвинуло прочь все, что связывало и останавливало Аребина. Он подошел к Наталье и жадно поцеловал — зубы коснулись зубов. Чуть приподняв ее, он сошел с дороги. Рожь захлестывала ноги, мешая идти…
— Прости меня… — прошептала Наталья, держа на своих коленях его голову. — Я виновата перед тобой и…
— Не говори об этом. — Аребин взглянул на склоненное над ним лицо. — Ты предсказала мне будущее: буду пить, браниться… А вот про эту ночь не сказала…