— Не пьет она, Коля, — ответила Лукерья за дочь. — Ко всему приучена, ко всякой работе, а к вину нет, бог с ним, с вином, не девичье это занятие. Давай-ка я с тобой выпью. Кто-кто, а я-то знала, что ты явишься непременно, сердце меня никогда не обманывало. Спасибо тебе, что не подвел…
— Мама, — тихо обронила Шура, не подымая глаз. Ей было неловко: мать благодарила Коляя за приезд.
— Ну, молчу, молчу! — быстро отозвалась Лукерья. — Слова сказать не даст!.. Яичницу-то ешь, Коля, остынет…
Коляй плеснул в рот еще одну рюмку, опять перекосился и захрустел огурцом. Взглянув на Шуру, усмехнулся:
— Все невесты, мать, скромницы, не пьют, пока женами не станут. — Лукерья льстиво хихикнула, а Шура недовольно нахмурила брови: нашла шутку не совсем умной. Коляй понял это и, распахнув полы нового пиджака, возвестил серьезно и по-деловому: — Я домишко построил, Шура, уже под крышу подвел. Осталось только внутри отделать. Приедешь — хозяйкой будешь, поможешь доделывать… Домишко — это сравнительно с городскими домами, а если поставить рядом с нашими избами, так это будет домище… Немного земли имею, весной огород разведешь — огурцы, морковь, горошек…
— Огород? — Шура робко и вопросительно взглянула на Коляя. — А я думала, на производство пойду, работать…
Шурино замечание оскорбило Коляя, он отодвинул от себя рюмку.
— Хм, работать!.. Боишься, не сумею прокормить? Ошибаешься! Что тебе, что матери — много ли вам надо? А Надюшка, сестренка, вообще ничего не жрет, худая как спичка… Нет, работать я тебе не разрешу! Хватит хлопот по дому; алебастр привезу для штукатурки, надо его перетаскать в сарай, чтоб не подмок, тес свалю — надо уложить; грядки вскопать, прополоть… Мать не работница, у сестренки уроки, да вечеринки, да подружки — всякая ерунда в голове. Какое тут производство! Нуждаться ты не будешь, это я могу заявить тебе при свидетелях… Зарплата у меня небольшая, не скрою. Но я подшибаю, помимо зарплаты, вдвое, а то и втрое больше. Пока ехал из Горького, знаете, сколько сюда положил? — Он коснулся рукой кармана. — Семьсот рубликов! — Лукерья восхищенно ахнула, а Коляй засмеялся. — В Княгинине одна женщина сует мне десятку. «Довези, — говорит, — до Сергача». — «Двадцать пять, — говорю, — известная цена». Говорит, нет больше. Врешь, думаю, жадничаешь… «Тогда, — говорю, — жди другую машину, а то шляпку, — говорю, — продай…» Не люблю, кто торгуется и жадничает… Будем создавать, Шура, семью крепкую, чтобы ни нам, ни детям не было ни в чем нужды… Помощника в своих делах хочу иметь, одними помыслами с тобой будем жить…