— Девяносто восемь телят и сто двадцать три овцы, — мрачно отозвался он. — Ягнят не считаю: это все равно что семечки…
Прохоров ахнул: не ожидал такой цифры.
— Не может быть! — Он оглядел присутствующих недоверчиво и властно: был уверен, что сведения Павла Назарова преувеличены и будут немедленно опровергнуты. Но в комнате царило глухое, могильное молчание.
— Как же вы допустили до этого, товарищи? — растерянно проговорил Прохоров и, встретившись взглядом с Павлом, окончательно убедился, что именно этот несговорчивый, вечно недовольный парень больше всех виноват в том, что случилось. — Вы что же, Назаров, умышленно не сигнализировали нам о массовом падеже молодняка, чтобы потом подвести нас к такому страшному факту? — Он опять обернулся к Коптильникову. — Вам это, дорогие товарищи, даром не пройдет…
Темные глаза Павла расширились, дрожь колыхнула локти.
— Разве это я допустил? Я? — заговорил он, захлебываясь. — Это вы до этого довели, если говорить правду! Вы!
Лохматые брови Прохорова изумленно приподнялись и еще больше ощетинились. Взгляд Павла яростно вонзился в его глаза.
— Из-за вас гибнут телята и овцы! Вы виноваты! И он! — Павел махнул рукой на Коптильникова. — Он похоронил молодняк! А вы, товарищ Прохоров, ему помогали!..
Кузьма Кокуздов, заместитель Коптильникова, румяный парень в клетчатой рубашке и при галстуке, засуетился, пытаясь образумить Павла; тот оттолкнул его:
— Не лезь!..
— То есть как это мы? Я?.. — Прохоров побелел от неожиданного оскорбления; привставая и оглядываясь, он как бы спрашивал окружающих: в своем ли уме этот человек?
— Думай, что городишь! — предупредил Павла Коптильников. — За такие слова… знаешь…
— Не пугай! — огрызнулся Павел. — Кто спустил нам разверстку на покупку молодняка? — Он шагнул к Прохорову. — Вы спустили. А вы бы сперва спросили, куда поставить телят, чем кормить! Я со слезами просил: «Не покупайте столько телят, не сохраним мы их, не переживут они зиму!..» Так мне вот эти молодцы (опять взмах в сторону Коптильникова и Кокуздова) прижгли клеймо «враг развития животноводства»!..
У Коптильникова дрогнула щека, он покосился на Алгашову: та беспечно улыбалась, наблюдая «очередной скандальчик», щелкая по голенищу кончиком плетки.
— Осатанел, дурак! Заткнись! — крикнул Кокуздов.
Павел закусил удила:
— Накупили молодняка, отрапортовали правительству: план выполнен, даже перевыполнен! Телеграмма ушла в Москву. А телятки да овечки где? Валяются в Козьем овраге! Вот вам и план!..
Прохоров не мог определить, поддерживают присутствующие Павла Назарова или осуждают. А эта Алгашова все улыбается… Что нашла она тут забавного? Чужая она здесь…