Мы скитались по топкимъ улицамъ Кавказа, гомельскаго предмѣстья, расположеннаго по крутымъ склонамъ глинистаго обрыва надъ самой рѣкой. Въ противоположность другому предмѣстью, Рву, полуподземному и еврейскому, въ этой горной странѣ ютилась христіанская бѣднота. Дома здѣсь были все таки побольше и почище, попадались дворы и даже огороды съ перекопанными грядками. Но люди, встрѣчавшіеся на улицахъ, щеголяли въ такихъ же грязныхъ лохмотьяхъ, и на каждомъ углу, на такъ называемыхъ корчемныхъ стрѣлкахъ, производилась тайная продажа водки, съ пріемомъ закладовъ и покупкой краденыхъ вещей.
Въ этотъ день намъ было мало удачи. Въ одинъ изъ дворовъ насъ вовсе не пустили, не взирая на нашъ усиленный стукъ въ калитку.
— Проваливайте! — отозвался однажды равнодушный и отрывистый басъ и потомъ смолкъ. Въ концѣ концовъ намъ пришлось послѣдовать этому лаконическому совѣту. Въ другомъ дворѣ мы добрались до крыльца, но на крыльцѣ насъ встрѣтила старуха и категорически заявила, что не пуститъ насъ внутрь.
— Старика нѣту дома, — объяснила она сурово, — а вамъ не дамъ войти. Уходите, а не то собаку спущу…
Огромный черный песъ дѣлалъ неимовѣрныя усилія для того, чтобы оборвать привязь и поддержать запрещеніе своей хозяйки болѣе дѣйствительными аргументами. Поневолѣ намъ пришлось ретироваться.
Отсутствовавшій старикъ былъ чернорабочій по желѣзнодорожному ремонту. Наканунѣ онъ пообѣщалъ мнѣ, послѣ соотвѣтственнаго угощенія, разсказать нѣкоторыя пикантныя подробности организаціи погрома. Но старуха, очевидно, заставила его перемѣнить свое мнѣніе. Я невольно пожалѣлъ о трезвомъ и гостепріимномъ Рвѣ, гдѣ не было ни дверей на запорѣ, ни собакъ на привязи.
Какъ бы то ни было, мы очутились во второй разъ на улицѣ. Между тѣмъ погода испортилась. Дождь, накрапывавшій съ утра, теперь участился и понемногу превращался въ ливень. Идти дальше по скользкимъ спускамъ Кавказа было сопряжено съ рискомъ сломать себѣ шею.
— Зайдемъ къ Орлихѣ на стрѣлку! — предложилъ мой спутникъ. — Она тутъ напротивъ.
Стрѣлка была обыкновенная изба «кавказскаго» мѣщанскаго типа. Въ передней горницѣ стоялъ большой столъ, обставленный скамьями. Здѣсь засѣдала уже небольшая, но достойная компанія. Двое изъ ея состава были мнѣ знакомы. Это были присяжные громилы изъ числа подсудимыхъ. Одного звали Куленяйкинъ, другого Богдановъ. Первый обвинялся въ убійствѣ, а второй въ грабежѣ и причиненіи увѣчья женщинѣ. День былъ воскресный, и они могли проводить свои досуги вмѣсто судебной палаты у Орлихи въ шинкѣ. Двое другихъ были одѣты почище. Два дня тому назадъ я видѣлъ ихъ обоихъ на судѣ. Они были желѣзнодорожные мастеровые и выступали въ качествѣ свидѣтелей для того, чтобы утвердить alibi своего пріятеля Богданова.