Окружавшая насъ обстановка странно не соотвѣтствовала тревожному характеру этихъ словъ. Домъ, въ которомъ мы находились, былъ маленькій, деревянный, какъ-то особенно уютный и совершенно старосвѣтскій… По всѣмъ угламъ стояли столики, покрытые вязанными салфетками, пузатые шкафчики, темные стулья съ высокими точеными спинками. Хозяева дома, учитель женской гимназіи Иванъ Петровичъ Б. и его супруга, выглядѣли тоже подъ стать обстановкѣ; оба они были такіе сытенькіе, чистенькіе, аккуратные.
Въ довершеніе всего мы сидѣли за самоваромъ и пили чай съ домашнимъ вареньемъ.
Иванъ Петровичъ Б., собственно говоря, представлялъ уже компромиссъ между гоголевскимъ Афанасіемъ Ивановичемъ и чеховскимъ человѣкомъ въ футлярѣ. Не даромъ въ его кабинетѣ всѣ книжки, перышки и тетрадки лежали такъ опрятно на своихъ мѣстахъ. Кромѣ своего учительства онъ былъ гласнымъ думы и старостой соборной церкви.
Помимо того, новѣйшая смута захватила его своимъ крыломъ и внесла въ его аккуратную душу какое-то легкомысленное, чисто птичье безпокойство. Однимъ словомъ, несмотря на свой простодушный видъ, это былъ сложный продуктъ современной провинціальной жизни, гдѣ все спуталось, вышло изъ колеи и кричитъ благимъ матомъ отъ боли и смятенія.
И быкъ реветъ, и медвѣдь реветъ,
И самъ чортъ не разберетъ, кто кого деретъ…
— Будетъ такой разбой, что Боже избави, — продолжалъ Иванъ Петровичъ тономъ встревоженнаго чижика.
— Да что у васъ такое? — спросилъ я, невольно заражаясь его безпокойствомъ.
— Какъ что?.. Обманъ, насиліе, обида. Мало ли есть случаевъ, когда человѣкъ бываетъ обиженъ. Я, напримѣръ, обиженъ губернаторомъ. Вѣдь при всѣхъ этихъ исторіяхъ мнѣ естественно обратиться съ просьбой. У насъ есть кружка въ соборѣ, и жулики два раза дѣлали попытку взломать. Я обратился съ прошеніемъ, чтобъ разрѣшили револьверъ. Отказано безъ объясненія причинъ. А вѣдь я церковный староста, чортъ возьми, чиновникъ, самъ при шпагѣ. Нельзя же со мной обращаться какъ съ трехлѣтнимъ ребенкомъ.
Мнѣ стало смѣшно. Со своей шпагой и револьверомъ Иванъ Петровичъ напоминалъ не только чижика вообще, но даже того именно щедринскаго чижа, который, будучи въ майорскомъ чинѣ, женился на канареечкѣ.
— Или, напримѣръ, я гласный думы. Конторщикъ у насъ умеръ отъ рака языка. Жена и трое дѣтей; вотировали пособіе единовременно, пятьдесятъ рублей. Кассировано безъ всякаго резона.
— Вы говорите: отчего? Да вѣдь они съ нами не разговариваютъ. Конечно, они свое содержаніе получаютъ по штату, зачѣмъ имъ входить въ чужую нищету.
— Или еще примѣръ, погромъ. Били русскіе евреевъ, а про меня говорятъ, будто бы я натравливалъ…