Три берлинские улицы: Клейстштрассе, Нетельбекштрассе и Лютерштрассе, пересекаясь, образуют пять углов. В шуме и грохоте Берлина трудно заметить фигуру одиноко идущего человека. Но если вы станете тут в 2 часа, увидите, как старенький А. В. Телепнев медленно идет по пяти углам. Медленно потому, что раньше он был богат и бегать не привыкал. Потому, что стар Александр Васильевич — на седьмой десяток переходил. Потому, что от плохой жизни веселой походкой не побежишь. И потому, что А. В. Телепнев ходит по пяти углам голодный.
У него много знакомых. Тихо переходя с угла на угол или стоя на одном, он обязательно встретит кого-нибудь, кто возьмет его в ресторан.
Во время обеда, стуча старческой дрожью по тарелке и дрожа промерзлой челюстью, Александр Васильевич в который раз будет рассказывать о своем горе. Как платил он хозяйке за комнату и пансион сначала неудобной землей своего именья. Вели они с немкой точную запись. Потом стал удобной платить.
Но строевого леса и березового парка не отдавал ни за что. Немка все записывала. Дело подходило к парку. Александр Васильевич читал газеты в волнении. Но вдруг «эта старая дура (здесь будет особенно дрожать челюсть Александра Васильевича), эта старая дура не хочет ни строевой сосны, ни березового парка, а требует паршивых немецких бумажек!».
По пяти углам ходит А. В. Телепнев, скрываясь от хозяйки. Ночью уговаривает взять за долг строевой лес. Немка слышать не хочет. Кричит о полиции, топает ногами, ругает оскорбительными словами, швыряет посудой. Съел у Александра Васильевича голод негнутость спины и барскую гордость.
А три года назад, в пансионе, оборвал он немецкого коммерсанта, вернувшегося из России. Да и как было не оборвать. Рассказывал немец за обедом, что «все очень корош», только напали на него под Белой Церковью «много-много бандит», и он «стреляль их и убиль один».
Вскочил Александр Васильевич в бешенстве и вышел прочь из-за обеда — в знак демонстрации.
— Как он смеет, подлец, рассказывать, что убил русского человека!
— Да ведь это же, Александр Васильевич, был бандит!
— А какое ему дело! Испокон веку Россия разбойниками славилась! Не его дело наших разбойников стрелять! Захотим, сами истребим! А не истребляем, стало быть, так надо!
С немцем Александр Васильевич раззнакомился. Но теперь уж не тот. Тихо ходит по пяти углам, жалостно шумя палочкой.
Смерть военного министра Сухомлинова
[94]По вечерам, чтоб отвести душу, А. В. Телепнев влезает в трамвай № 7 и едет к единственно уважаемому русскому человеку, генералу от кавалерии Владимиру Александровичу Сухомлинову.