— Жив? Жив, я тебя спрашиваю? Эй, целителя сюда! — заорала морда.
Ко мне тут же подбежали, приподняли над полом, мигнули диагностические чары…
— Жить будет. Сильный стресс, шок и небольшая кровопотеря, — послышался приятный голос над ухом. Где-то я его уже слышал.
— Ван дер Тоот, мать твою, — недовольно пролаял орк. — Во что ты опять умудрился вляпаться?
— Поллак, дружище, — меня вдруг, что называется, «повело», в глазах задвоилось, и передо мной оказалось сразу два орка. — Как же я рад тебя… Вас… видеть. Обоих.
— Чертов болван, — беззлобно пробурчал орк. — Унесите его с глаз моих. И вызывайте следственную группу. До утра тут провозимся.
Я хотел было сказать, что со мной все в порядке, что не надо меня никуда нести, что я еще здесь не закончил, но меня обдало теплом, кто-то пробормотал на ухо «спи», и я почувствовал, что уплываю.
Перед тем, как окончательно отрубиться, я успел еще задаться вопросом, откуда здесь взялся Поллак, и как он меня, черт подери, нашел, но целительница сделала пасс перед моим лицом, и я, выдохнув, перестал сопротивляться, соскальзывая в теплую, уютную глубину.
К черту вопросы. Все потом. А сейчас — спать.
Заклинание колдовского сна — сложная штука. Если у того, кто его накладывает, мало опыта, то можно проваляться в летаргии от нескольких часов до нескольких дней. Неопытные заклинатели не могут точно высчитать время, в течение которого будет спать «пациент», да и для опытного это не так-то просто, потому целители обычно используют артефакты с закачанными в них чарами, на которых можно отрегулировать необходимую «порцию» заклинания. Целительница, погрузившая в сон меня, была профессионалом: несмотря на то, что она использовала чистую энергию, проспал я ровно столько, сколько понадобилось, чтобы остановить кровотечение и закрыть раны — меньше получаса. Теперь я, укутанный в одеяло, сидел на перевернутом ящике у стены лаборатории, смотрел, как суетятся копы и целители, пил горячий, сладкий чай и ждал, когда до меня доберётся Поллак. А в том, что рано или поздно это случится, я не сомневался ни секунды.
Целительница, кстати, не зря показалась мне знакомой — это была та самая эльфийка, которая лечила Поллака в памятную ночь восстания Красных Ангелов, Гаэрлинд. Именно она погружала меня в сон, именно она занималась моими ранами и хлопотала надо мной, когда я очнулся. И я был ей благодарен.
Из дверей, по обе стороны которых замерли гномы с боевыми жезлами, послышалось знакомое бурчание, а через пару секунд появился Поллак. Я вздохнул. Ну, сейчас начнется.