В комнате была тишина.
— Бен?
Я ждала, но он больше ничего не сказал, его дыхание стало ровным и глубоким. Затем он начал храпеть. Я приподнялась от удивления. Чёрт возьми. Он должно быть шутит. Я накрыла голову подушкой, борясь с желанием придушить его. Поединок с участием бензопил был бы тише, чем шум, исходящий из его носовой полости.
— Бен, — крикнула я в подушку, вбрасывая в крик или парочку всё своё разочарование и немного слёз вдобавок.
Этот парень и я, мы были обречены с самого начала.
* * *
— Пора просыпаться.
Я никогда ещё так нежно не пинала кровать.
Мужчина лежал, распластавшись на кровати, и даже не шелохнулся. К сожалению для него, пришло время вставать Спящей Красавице.
— Бен!
Его голова резко поднялась, взгляд потрясённый и озадаченный.
— Да?
— Просыпайся. Уже почти одиннадцать.
Я поставила его кофе на прикроватную тумбочку, а затем побрела в другой конец комнаты, чтобы выпить свой. И ещё, чтобы распахнуть шторы, потому что я была злой из-за разбитых надежд и недостатка сна.
Он моргнул, зевнул и уклонился от дневного света, будто вампир. Парень определенно не светился от счастья. И особо не пах свежестью.
Из всех моих фантазий о нём, видеть его с утра в моей комнате, похожим на сбитое машиной животное, не показалось крутым. И всё же, даже с помятой одеждой и волосами, воняя потом и пивом, он чем-то меня цеплял. Чем-то притягивал, призывая меня подойти ближе и ближе.
Какая же я дура. Наверное, это всё из-за гормонов беременности или чего-то в этом роде.
— Лиззи.
— Да?
— Ах, чёрт, — простонал он. — Дэвид послушал меня. Лучше бы он просто подбросил меня обратно до отеля.
Никаких комментариев.
— Кофе рядом с тобой.
Медленно, он сел, потирая голову. Затем он оглядел комнату, будто бы в первый раз. Что, в принципе, так и было. Его глаза задержались на дешёвых японских картинах, которые я купила на рынке, и на моём забитом доверху книжном шкафу. Куча грязного белья ждала дня, когда я не буду занята выплёвыванием своих внутренностей наружу. Без сомнения, всё выглядело довольно печальным, по сравнению с тем, к чему он привык. Я представляла себе люстры, мрамор, много роскоши. Гламурные модели вместо бледнолицей девушки с мокрыми волосами, в старых джинсах и потрепанном свитере, который сел после стирки.
Неважно.
— Нам нужно поговорить, — сказала я.
Он замер, и это понятно. Честно говоря, эти три слова должны быть самыми ненавистными для пары. Они в основном олицетворяли страшное предзнаменование, наряду с «мы можем остаться друзьями». За исключением того, что мы с ним так далеко не заходили.