… С тех пор он начал мне писать. Оглянувшись назад, я вижу — не было ничего особенного в тех письмах. Но тогда — как же я ждала их… Как умела видеть в них больше, чем они таили…
Я знала, что письма могут прийти только поздно ночью — разница во времени, да и занят Иван был, наверное, допоздна.
Я укладывала Машку, и лежала рядом с ней в темноте, повернув голову в сторону компьютера. Огни модема — красные и зеленые — напоминали самолет в ночном небе. Около двух часов ночи я тихонько вставала и включала машину. И счастье — нежный звонок колокольчика, выпрыгнувший желтый конвертик сбоку — пришло письмо.
В основном он писал о том, что довелось увидеть. Хотелось, видно, поделиться, но может, кроме меня — не с кем было? А мне приходили на ум сказки Андерсена, его страны, северные. Тролли норвежские, зеленоватый лед озер, заснеженные избушки и долгие вечера у очага.
Не только о Стокгольме писал Игорь — в выходные их возили по всей стране, и мне пришлось доставать карту и отыскивать на ней чужие города. Он слал фото. Алданские острова. Дощатые мостики над гладью воды… Неправда, что север беднее юга красками! Нежнее! То же богатство, но в оттенках, переливах. Взять серый цвет: от перламутрово-серебристого — до приглушенных, бархатных, насыщенных оттенков…
Одинокие маяки, неторопливые паромы, мельницы — взмахи огромных крыльев — в вечернем небе…
А еда…
— Манька, давай сделаем, как мне Иван написал… Бутерброды с креветками, листьями салата, вареным яйцом и ломтиком лимона…
Машка принюхивается к розовым креветкам, пробует:
— Странные, мам… Это что же за вкус…
— Вкус моря.
О чем могла рассказать Ивану в ответ — я? Уже смел всю листву октябрь, и клен под окном стоит голый, тянет к небу черные ветки, будто смиренно молится, чтобы его пощадила зима…
Что коллега моя, Катя, нашла по Интернету свое счастье, и теперь уезжает в Испанию. Мы знаем её, она не оглянется назад, и никакой «ностальгии» у нее не будет, разве что ночью, под одеялом — или в жаркой Испании не нужны одеяла? — она передернется, вспоминая Россию, как страшный сон…