Моя нынешняя команда походила на предыдущую, как две капли воды. Два кинетика, десять Воинов, Ликвидатор. Достаточно для быстрого проникновения куда угодно. И быстрого бегства, если понадобиться.
Одеты мы были в пустынный вариант натовского камуфляжа, а за спиной несли рюкзаки с гражданской одеждой и запасом еды. Трехсуточным, хотя собирались закончить разведку за световой день. Но, как говорят умные люди, пусть лучше немножечко останется, чем чуть-чуть не хватит. Оружия не брали вообще, хотя все и умели им пользоваться. Все-таки миссия у нас разведовательная, а на то, чтобы взять пленного, хватит и способностей. К тому же оружие в руках у новусов давало ложное чувство защищенности и желание именно его в критической ситуации использовать. А это чаще было во вред, чем на пользу.
Около часа группа неспешно бежала по плотной красно-коричневой глине. Или глинистому песку — черт разберет! Вокруг ничего не происходило — Сомали, как ему и положено, было жарким и безлюдным. Насколько было видно со спутников, тут населенных пунктов всего десяток на сотни километров. Да и те, в большинстве своем, сборище глинобитных лачуг на береговой полосе. По настоящему крупных городов, вроде всего два и есть: печально известный Могадишо и цель нашего путешествия — Джибути.
В движении мы держали комфортную для новусов скорость в двадцать пять-тридцать километров в час. И быстро, и не слишком заметно, и ресурсы организма попусту не расходуются. Бежали молча, да и о чем разговаривать? Все обсудили, ко всему, вроде, подготовились. Оставалось только на месте проверить теорию практикой. Так что я отрешился от всего и провалился в ритм стука своего сердца.
Техника была сродни медитации, но не настолько глубокой, как, например, у монахов. Без света в конце тоннеля, если понимаете о чем я. Все видишь, все слышишь и подмечаешь, только словно бы сквозь мутное стекло с некоторой шумоизоляцией. Очень хорошо помогает экономить силы и на нужный настрой перед схваткой выводит. Спасибо обмену опытом среди мутантов всех стран. Конкретно этому мы научились у южноамериканских суперов, больших любителей бега.
Под звуки собственного ритмичного дыхания я погрузился в мысли. Не какие-то конкретные, а так — обо всем сразу. О своих пшеках, которые всего год назад трескали фалафели, запивая их смузи (так ведь и не попробовал, кстати), а теперь принимавших активное участие в переделке мира. Об этом самом мире, изменившимся за последнее время до неузнаваемости. О том, что сегодня, как, впрочем, и в любой день моей второй жизни, возможно придется умереть.