Но это праздные мысли. Сейчас не думать, сейчас делать надо.
О блоке можно забыть. Я уже успел намотать на себя несколько витков шнура, да и не удержится он. Рыба чересчур огромная, она легко вывернет кол, ведь в гальку его глубоко не вбить.
– Бяка!!! – заорал я.
– Что?! – воскликнул упырь.
– Держи меня!
– Как держать?!
– Крепко держи! Она хочет меня утащить!
– Большая?!
– Даже больше первой!
– Ура! Гед поймал большую рыбу!
– Тут ещё неясно, кто кого поймал!
Рыба рванула так, что я проехался на пятой точке около метра, бороздя ногами дно. А Бяка, ухватившись за плечи, волочился следом.
Нет, так дело не пойдёт.
– Встань мне на ноги! – заорал я.
– Как это?!
– Вдавливай мои ноги в дно! Сильнее вдавливай! Я пятками торможу! Надо их вдавливать! Пятки в дно!
Продолжал кричать это на разные лады, пока до Бяки не дошло. Встав на мои голени босыми ступнями, он пригнулся, ухватившись за макушку. Больше здесь держаться не за что, а шатает нас здорово. Вот в таком неустойчивом положении мы и застыли на несколько секунд.
– Она не может нас утянуть! – торжествующе воскликнул Бяка, неотрывно уставившись на вытянутый в струну шнур.
– Ты ещё не видел, какие она рывки может делать, – напряжённо заявил я.
И кто меня за язык тянул? В следующий миг рыба рванула так, что я едва не заорал. Показалось, что шнур, обмотавший тело, начинает перерезать меня на две части.
Но нет – пронесло. Он безвольно опал, больше его ничего не тянуло.
Бесцеремонно сбросив с себя Бяку, я на четвереньках выскочил на сушу и там начал торопливо сматывать шнур, кое-как раскладывая его по берегу. Даже не став вытаскивать до конца сиротливо болтавшийся в воде конец, начал приплясывать, скидывая мокрую одежду. Денёк пасмурный, а вода даже поздней весной теплотой не отличается, зубы принялись отбивать чечётку.
– Где рыба? – потерянно спросил Бяка, начав скидывать свои лохмотья.
– Нету рыбы, – дрожащим голосом ответил я, начав приплясывать. – Эта гадина шнур оборвала.
– Лучше бы мы черемшей ловили. Она бесплатная и крепче, – вздохнул упырь.
– Ничего не лучше. Мы бы эту кайту никак не вытащили. Она слишком большая для нас.
Я увидел, что Бяка уставился куда-то мне за спину, и глаза его стали перепуганными.
Обернувшись, не удивился, узрев Карасей в полном составе. И Рурмис с ними заявился – двоюродный брат вожака сорванцов.
Первым делом мелькнула мысль, что нас, голяком выплясывающих на берегу, всё же решили поучить жизни при помощи испытанного народного средства под названием «тумаки». Но нет, непохоже, что эта орава замыслила недоброе. Ни малейших признаков агрессии не наблюдается, хотя и не сказать, что смотрят радостно.