Спиннинг и блёсны всех переплюнули. Пожалуй, за три года взросления я смогу успеть сколотить здесь приличное состояние. Если ничего не помешает.
И если от зависти не удавят эти самые горняки. Один смотрит так, что я вот-вот дымиться начну под его взглядом. Обставь его по деньгам равный ему работяга – это одно. Но когда тебя обгоняет малолетний дистрофик имперского происхождения, плюс его сообщник – упырь, всеми презираемый…
Это – совсем другое.
Из-за всей этой возни я даже постеснялся оставить себе один икряной мешок. Интересно ведь попробовать, что же это такое, раз за него насчитали кучу денег.
Впрочем, мне ещё ни квадратика не дали. Надеюсь, казначей дождётся, пока я разберусь с ужином. Ну а если нет – не страшно. Утром его поймаю, куда он денется.
* * *
Ждать утра не пришлось, казначей обнаружился в своей конторке. Но вместо того, чтобы расплатиться, он, для начала, рявкнул на Бяку:
– Брысь отсюда, нечистый! А ты, – скрюченный палец указал на меня. – За мной ступай.
Кучо повёл меня в заднюю дверь, за которой обнаружился узкий лабиринт, петляющий по нижнему уровню главного здания фактории. Здесь размещались кладовые с ценностями, контора казначея и комнатушки для других служащих. А наверху обитал сам глава, его апартаменты занимали последний этаж.
Вот туда-то Кучо и пришёл, меня за собой притащив. Здоровенная комната, освещённая одиноким масляным светильником, свисавшим с массивной балки на потолке. Пол застелен шкурами разных животных, будто сплошным ковром. Что-то похожее на медведя, что-то на волка, что-то на огромную кошку, а что-то вообще не на что не похоже. Но я в таком деле не мастак, так что, это может оказаться обычная зверюга.
Сам хозяин восседал за огромным массивным столом. На таком балетная группа в полном составе сплясать сможет, и он при этом даже не шелохнётся. Эш ужинал. Перед главой фактории стояло блюдо с какой-то крупной жареной птицей. Явно не курица и не утка, очевидно – какая-то дичь. Причём мне незнакомая, а уж я дома всякой навидался. Домашних животных особы голубых кровей не очень-то жалуют, а мать моя аристократка в хрен знает каком поколении, и была готова с голоду помереть, но не изменить привычкам высшего сословия.
Кромсая птицу здоровенным ножом, Эш, жуя, произнёс:
– Рассказывай.
– Что рассказывать? – уточнил я.
Глава фактории поднял глаза, окинул меня цепким взглядом и устало сказал:
– Как спал, расскажи; как кашу жрал; как сортир посещал; и как в ноздрях ковырялся. И самое главное, расскажи про панцирников. Мне очень интересно знать о них всё, что знаешь ты.