Записи эти, при всем своем великолепии, запечатлели работу человека, который почти в буквальном смысле маниакально стремится по скорости, громкости и пронзительности превзойти все, что способна принять магнитофонная пленка; сам Джим Остерберг недавно сказал об этом: «Планка моего безумия была тогда так высока, что для меня ничего не могло быть слишком».
Для других «студжей» эти первые дни в Лондоне были почти идиллией. Рон, несмотря на перемену роли, радовался воссоединению ансамбля и все свободное время проводил в Имперском военном музее в Ламбете. Скотт припоминает эклектичный набор веществ: изредка перепадала гранула чистого коричневого героина («сильнее и лучше никогда не пробовал»), а так в основном пиво, гашиш, мандракс, кваалюд да валиум. По словам Рона, Уильямсон также одобрял факт свободной продажи кодеина в британских аптеках. Частенько вызывали лимузин и ездили к Дефризу на Гантер-гроув. Квартира-студия с просторной антресолью и, понятное дело, весьма пестрыми обитателями была центром мэйнмэновской империи, куда входили уже и Mott the Hoople, и Дана Гиллеспи, и Уэйн Каунти. Однако, несмотря на весь цирк, действовал MainMan весьма неторопливо. В январе Дэвид впервые выступил в образе Зигги Стардаста; образ грандиозного рок-супергероя был откровенно построен на основе личности Игги, и это был лестный факт, равно как и то, что в феврале Зигги в подражание своему прототипу попытался пройтись по рукам публики на концерте в Империал-колледже, но только грохнулся на пол. Но со дня выпуска альбома Ziggy Stardust (6 июня), к огорчению живых людей, оставшихся за бортом, все внимание Дефриза было безраздельно отдано этому вымышленному существу. Уэйн Каунти, который бесконечными неделями зависал в «Мэйнмэне», видя, как безнадежно тормозит его карьера, рассуждает о том, почему этого не случилось с Игги: «Была такая шутка: Тони [Дефриз] дал Игги Дэвиду поиграться. Но Игги не позволял себя использовать. Он мог быть милейшим человеком в мире, но если чуял, что кто-то хочет прокатиться на нем, на его жизни, на его карьере, – хрен тебе, где сядешь, там и слезешь».
Сегодня Энджи Боуи усматривает в том, как ее тогдашний супруг продвигал Игги, циничные мотивы: «Если все крутые с ним, значит, он круче самых крутых, верно же?» Многие другие считали, что Боуи гораздо более искренне относится к музыке Игги, но в тот момент он был прежде всего занят продвижением собственной телеги, так что The Stooges на некоторое время остались без присмотра. Директор «Мэйнмэна» Хью Эттвул забил для них репетиционные базы, но везде был лимит времени, а компании, которая обожает смотреть по ночам «Ночь живых мертвецов», британский образ жизни – телепередачи, между прочим, заканчивались тогда в пол-одиннадцатого – представлялся бесчеловечно жестоким. Те, кто тогда впервые встретился со «студжами», говорят, что держались они оптимистично, «бодрячком». Но Ник Кент, один из регулярных посетителей Джима и Джеймса с самого их приезда, заметил, что, несмотря на отказ от тяжелых наркотиков, «Джим любил поговорить о героине, да и Джеймс тоже… видно было, что они как-то скучают по нему». Кент был уверен, что Игги вернется на эту дорожку, и он был прав.