. Когда все поняли, кто на клавишах, с той стороны сцены, где был Боуи, толпа сгустилась. Что касается легендарного вокалиста, иконы агрессии и эксцесса, все были страшно рады, что он жив-здоров, но отчасти разочарованы: ведь он отказался от некоторых сценических приемов, которые чуть было не свели его в могилу. «[Игги] нас загипнотизировал», – говорит Брайан Джеймс, причем Дэвид Боуи на клавишах его слегка напряг; а Крис Нидс в рецензии для журнала
Roxette назвал Игги «захватывающим – но не тем Детройтским Демоном, которого мы надеялись увидеть». После концерта Брайан Джеймс спорил с Джонни Сандерсом, который посетовал, что Игги в компании Боуи «превращается в кабаре».
Ту же сдержанно-положительную реакцию вызвали следующие концерты и сам альбом The Idiot – он появился в продаже чуть позже и рекламировался в тандеме с январским альбомом Боуи Low. Многие ждали, что новая пластинка Игги будет как предыдущая, и горевали по высокооктановой гитаре Джеймса Уильямсона, но верных сторонников у Игги хватило, чтобы обеспечить альбому попадание в верхние десятки чартов: в Великобритании The Idiot занял достойное 30-е место (а позже в США – 72-е). Большинство слушателей лишь задним числом осознают темную мощь таких песен, как “Nightclubbing” и “Dum Dum Boys”, предвосхитивших саунд восьмидесятых. Эти сочные синтезаторы, мрачный вокал и готические гитары определят звуковую палитру Siouxsie and the Banshees, Magazine, The Birthday Party, Bauhaus. С The Idiot связана и трагическая история: он стал любимой пластинкой Иэна Кёртиса из Joy Division и еще крутился на проигрывателе, когда в мае 1980 года Иэн повесился. «Хотя, – говорит друг и басист Кёртиса Питер Хук с состраданием, но не без черного юмора, – я не думаю, что Игги тут виной».
По ходу тура Игги совершал все более отчаянные подвиги, и концерт в лондонском “Rainbow”, не без помощи неугомонных братьев Сэйлс, бил не в бровь, а в глаз (за кулисы потом заходил Джонни Роттен – выразить почтение). Забавно, что новоявленные панк-консерваторы все равно ворчали: основатель фэнзина Sniffin Glue Марк Пи на страницах Melody Maker жаловался, что Игги «в публику не прыгал и стульев не ломал». Особенно часто от критиков доставалось Рикки Гардинеру – за недостаток агрессии, – хотя так и было задумано: звонкий «стратокастер» Гардинера и электропиано Боуи должны были внести новую прозрачность, чтобы просторнее было голосу Игги. Но если на первых концертах группа вела себя не по-панковски, то на всех двадцати шести шоу – все шесть недель – закулисных безобразий хватало, чтобы уравновесить сценический профессионализм. Тони Сэйлс регулярно «ходил по коридорам голый и обдолбанный, причем не ради праздника. Просто переутомление, а чтобы победить его, добавляешь кокаина, и он уже перестает действовать». Хант и Тони Сэйлс подсчитали, что за шесть недель потеряли по двадцать пять фунтов веса. Тони вспоминает, как Игги залез на мониторы и грохнулся спиной вперед прямо на сцену. «Он был в таком состоянии, что вообще ничего не почувствовал». Боуи замечает: «Наркотиков употреблялось