Галлуччи, разговорчивый, подвижный человек, сегодня говорит о своей «наивности»: «Я начал молодым и многое упустил в эмоциональном плане». Кроме того, он имел дело с крайне упертой, неподатливой компанией. Если обычно проводником между группой и окружающим миром выступал Джим Остерберг, то во время этих сессий Галлуччи общался главным образом с Роном Эштоном, а вокалист казался нервным и дерганым. Объяснение простое: Игги решил отмечать начало каждого дня записи таблеткой кислоты.
Интересно, что при таком недостатке взаимопонимания Галлуччи принял решение выкинуть в окно своды правил, а из студии – коврики и звукопоглощающие панели. После пары дней проб и ошибок он позволил команде составить все оборудование в одну комнату, чтобы они могли подпитываться друг от друга. И наконец, Галлуччи и Росс-Майринг пошли на беспрецедентный шаг: решили записывать всю банду разом, живьем, чтобы Игги пел, держа в руке микрофон, выведенный в колонки. В другом случае для Галлуччи и Росс-Майринга, уважаемого британского звукоинженера, только что закончившего запись Барбры Стрейзанд, это было бы недопустимо, но если бы они попытались записать эту группу обычным путем, «звучало бы просто глупо. Иначе не объяснишь». К этому моменту, по словам Джимми Сильвера, связь уже стала налаживаться благодаря жене Дона Галлуччи – «белой колдунье готического вида, раза в два выше Донни», – которая повела группу смотреть бывший дом Белы Лугоши. К 11 мая наблюдался прогресс – записали ряд многообещающих демо: грязный саунд способствовал возрастающей интенсивности звуковой атаки, при этом голос Игги стал просто электрическим, искаженным и пламенным, как чикагская блюзовая гармошка. После этого Галлуччи велел им записывать всем вместе по песне в день, как в джазе, в том же порядке, что на концерте.
Через пару дней после начала записи The Stooges поехали на выходные в Сан-Франциско сыграть два концерта в знаменитом зале “The New Old Fillmore” при поддержке Элиса Купера и The Flamin’ Groovies. Слух об Игги уже пошел по голубой тусовке, и в пятницу, 15 мая, зал заполнили участники скандальной театральной труппы «Кокетки». Они уселись на пол и как зачарованные смотрели на Игги в тесных джинсах и серебристых перчатках. Он, в свою очередь, был поражен их видом; как говорит основатель труппы Руми Миссабу, «играл только для нас, не сводил с нас глаз». После захватывающего выступления вокалист подошел познакомиться, правда, скоро выяснилось, что интерес его отчасти вызван спутницей Руми, Тиной Фантузи. Тина, царственная четырнадцатилетняя красавица смешанных скандинавско-латиноамериканских кровей, поселилась в доме «Кокеток» год назад. Восхищение Игги встретило взаимность: «Я впервые видела мужика, к которому меня бы так тянуло физически, – абсолютно прекрасное тело». Игги попытался увести Тину к себе в гостиницу, но старшие товарищи возразили: «Никак нельзя. Можешь быть с ней, но только у нас».