Следующие донесения были от агентов «Шарманщик» и «Художник». Они доносили, что Гертруду встретил у входа в отель некий человек с протезом на левой руке. Беседа продолжалась минут десять, потом оба поднялись в номер Брюхановского. Полонский? Но зачем ему Гертруда?
К донесению «Художника» прилагался наскоро набросанный карандашом портрет визави Брюхановского.
Рунге вдавил до упора кнопку звонка и заорал на появившегося в дверях помощника:
— Я просил принести досье Архипова, черт возьми!
— Вот оно, господин полковник. Прошу прощения, оно было в регистрационном отделе, и пришлось ждать…
Не дослушав помощника, Рунге нетерпеливо вырвал у него из рук папку, раскрыл ее, быстро «перетасовал» несколько снимков и положил перед собой один. Полковнику не было нужды смотреть пометку на обороте, он и без этого знал, что на фото изображен Ковач по кличке Агасфер… Он положил рядом карандашный набросок, сделанный сегодня: вне всякого сомнения, это был он! Немного измененная прическа, более темные волосы, неизвестно откуда взявшийся шрам на левой щеке — но это он, Агасфер!
Черт возьми, где были глаза фон Люциуса? Ведь он располагал точно таким же фотоснимком Ковача! Что это? Потеря профессионального чутья или… Или какая-то хитрая игра с ним, с полковником Рунге?
Он снова вызвал помощника и отдал категорический приказ: направить в отель «Стефания» команду сыщиков, усиленную мотоциклистами для оперативной связи. Докладывать о каждом шаге Брюхановского и этого однорукого через каждые полчаса.
Однако за весь день полковник Рунге получил одно-единственное донесение: оба интересующих его человека исчезли из отеля! Брюхановский через портье заказал на вечер ложу в Венскую оперу и уехал кататься по городу. Что же касается Полонского (Ковача, Агасфера), то он в «Стефании» номер не снимал. Не оказалось его и в других гостиницах Вены.
В три часа пополудни Рунге снял телефонную трубку и попробовал дозвониться до Берлина. Ему доложили: советник посольства Германии в России, приезжавший в рейх для консультаций по поводу перемен на русском престоле, уже отбыл в Россию.
Чудом вырвавшись из Варшавы, Агасфер впервые почувствовал безмерную усталость. Сказывалось нервное напряжение. Он почти не спал несколько суток еще с тех пор, как ликвидировал Брюхановского, а потом на пароходишке, следующем в Мюнхен, вздрагивал от каждого громкого звука, топота матросов по палубе, маневрирования судна.
Судя по нахальству, с которым действовала в Варшаве команда Гедеке, подобного можно было ожидать и по приезде в Петербург. Поэтому Агасфер решил сойти с поезда раньше. Ближайшей к Северной столице России станцией была Гатчина, излюбленная резиденция только что почившего в бозе Александра III.