Тут Сонанта разглядела свои ладони — они были как новенькие, без синяков и кровоподтёков, и совсем не болели. Это что же, стенка её вылечила? Или, тут Сонанта нахмурилась, она тронулась умом, и у неё пошли галлюцинации? Может, на самом деле она сидит, отрубившись, перед стеной-преградой, а в голове вьются кошмары?
Сонанта крепко зажмурилась, представляя себя именно в таким положении, но тут же решила, что подобная реальность ей невыгодна, и мысленно перенеслась на «Огнедышащий», в свою каюту. Открыла глаза — ничего не переменилось. Тот же самый узкий коридор, длинный-предлинный, те же голые оранжево-золотистые стены, будто подсвеченные изнутри свечным пламенем, и… И дверь. Прямо у Сонанты перед носом. Всё из того же льдистого материала, но с ручкой, которая тонкой закруглённой скобкой торчала именно в том месте, где и полагается быть ручке.
Сонанта чуть было не ухватила эту самую ручку, но что-то толкнуло её повернуться. На противоположной стене оказалась такая же дверь, поодаль ещё одна, а дальше и другая, и третья. Сонанта вертела головой, вытягивала шею. Всюду были двери и двери, только выхода из коридора в квадратную комнатку не было. Коридор теперь шёл в обе стороны, концами утопая в темноте.
Сонанта выругалась. Это точно сон. Именно во сне так и бывает — повернёшься, и всё изменилось.
Технически в такой вот перегруппировке пространства не было ничего невозможного. Но Сонанте очень понравилось верить, что от происходящего кругом безобразия можно проснуться.
Она шла по коридору, глядела на двери и ни одну не трогала. Шла и шла, пока не увидела поворот. Взяла и свернула. И опять пошла, не касаясь дверей.
Коридор не выдержал и кончился. Но не тупиком, а ещё одной дверью. Её-то Сонанта и открыла. То есть она только взялась за ручку, дальше получилось само собой — была тут, а стала там.
В большой белой комнате.
У дальней стены на чём-то вроде операционного стола лежал человек, вокруг него стояли ещё люди, все в чёрном, высокие, худые, с волосами цвета пепла. Услышав Сонанту, они обернулись. Сонанта обомлела: это были мерзы. Пять здоровенных мерзов в форме убой-отряда. Волчьи лица, бесцветные глаза, смертельные улыбочки.
Один мерз с красной загогулистой нашивкой на кармане шагнул Сонанте навстречу и кивнул, как бы здороваясь. Остальные расступились, давая взглянуть на человека на столе. Лежащий повернул голову, и Сонанта схватилась руками за горло — на неё смотрели тоскливые голубые глазки Густого Мха. Его коротенькое рыхлое тело растянули по столу, как шкуру убитого зверя, прикрутили чёрными ремнями с тусклыми клыкастыми пряжками; от этих ремней Густой Мох весь пошёл складками, будто мятое одеяло.