Пока Сонанта приглядывалась, экран корябнула помеха, и за ней оформилась другая картина: те же самые башни на фоне красного неба, обугленные, чёрные и будто обглоданные, крошатся и осыпаются, как насквозь прогоревшие спички.
Атур попятился, в горле у него забулькало.
Башни пропали, теперь какие-то существа, больше похожие на пауков, чем на людей, но в форме и с оружием в лапах, гнали по низким железным коридорам с десяток испуганных пленников… Нет, это уже не пауки, а мерзы, двигающиеся с паучьей грацией. Вот людей толкают в какую-то дверь. Там, в большом сумрачном зале, — уродливые железяки, путаница прозрачных труб с клокочущей жидкостью, красной и зелёной, солдаты в чёрном. Голого визжащего человека укладывают в увитый проводами кургузый агрегат, провода впиваются ему в голову и в живот, по тонким трубкам из него течёт красная жидкость, а в него — зелёная, визг переходит в хрип и стихает, глаза человека стекленеют…
Так вот что происходит, сообразила Сонанта. Атур видит, как мерзы превращают его в тупон-аки. Сонанте даже стало жаль беднягу. Что бы он там ни сделал, такого наказания никак не заслужил. Она уже хотела подойти к Атуру, взять за шкирку и встряхнуть, сказав, что это просто ещё одна иллюзия, что с ней уже так было, но подумала о своём шансе и никуда не пошла.
— Откуда он это взял? — сказал мерз около машины. — В программе такого не было!
— Подсознание причудливая вещь, даже у модифицированного клона, оказывается, — промямлил себе под нос невысокий пухленький человечек. Сонанта никак не думала, что у мерзов бывают толстяки. Если поразмыслить, они, ясное дело, должны быть. Только обычно мерзов представляют высокими и худыми, и те, которых Сонанта видела, именно такими и были. А человечек мямлил дальше: — Знаешь его с тех пор, как он был вот такусенькой молекулой, думаешь, он что-то вроде твоей любимой игрушки, а он возьмёт и…
Негромкий тенорок сгинул в бравом рёве высоченного амбала:
— Так это ж здорово! Скоро ему эротические сны начнут сниться. Эй, я не ошибаюсь? — Мамаша Мот, кажется, единственная женщина, которая подходила к нему близко. — Кто-то хмыкнул. Амбал мечтательно завёл глаза и обратился к лежащему: — Представь, Мамаша Мот нависает над тобой, огромная и неотвратимая, как крейсер класса «морок». Мамаша Мот, зачем вы держите перед собой эти дыни? Бросьте их! — Сынок, это не дыни, это мои…
— Дайкон, Дайкон, — один из мерзов потянул амбала за рукав. — Запись идёт, не забыл?
Амбал загрёб ртом пригоршню воздуха, а с ним кусок маски, но природная наглость победила испуг, хотя когда он, выплюнув маску, опять разинул рот, азарта в его басе поубавилось: