— Да что там! Это ж совсем маленький кусочек. Покси его сотрёт. Правда, Покси?
Тот, кого звали Покси, вынул нос из мониторов, толчком развернул стул на колёсиках так, чтобы видеть здоровяка, и ухмыльнулся, ехидно, как лисица над придушенной курицей:
— Я бы рад, Дайкон. Но проект-то сверхсекретный, а человек слаб — кто ж доверит такое дело оператору? Запись дублируется на девяноста двух независимых носителях. Пломбированных. Но ты сильно не горюй, там всё обновляется каждые тридцать шесть часов. Правда, если вдруг директору вздумается устроить выборочную проверку… сам знаешь, на него иногда находит.
Амбал икнул, лицо под маской сделалось каким-то нездоровым, но он всё храбрился:
— Может, Старику даже польстит, что Мам… э-э-э-э… его почтенная супруга ещё способна вызвать у кого-то такие фантазии.
Кругом неискренне захихикали, и здоровяк совсем стушевался.
— Всё это совсем не смешно, — сказал кто-то резким голосом. — Вы что, не видите? На подсознательном уровне он воспринимает нас как врагов, одни черти знают, во что это выльется.
— Согласен, — подал голос маленький толстяк. — Мы накачиваем его информацией, а надо бы придумать ему личность, сочинить память, хотя бы эпизодическую. Вечно занятый папаша, мамочка, не вылезающая из косметических салонов, братишка, который писал ему в кровать, любимая собака, прятавшая под стол его ботинки, приятели, с которыми нюхал бэйн по подворотням, школьные учителя, которые драли за это уши, соседская девчонка с мягкими сиськами — и какое-нибудь недоразумение, сделавшее его таким… особенным.
— Это ты своё детство вспомнил? — хмыкнул кто-то.
Щёки у толстяка порозовели, он не повернул головы в сторону насмешника.
— Ага, — возразили рядом, — выдать ему идентификатор и кредитник, назначить жалование, женить на хорошенькой лаборанточке… А когда его попросят заняться делом, он скажет, что не обязан, и приведёт адвоката.
Толстяк понурил голову:
— Всё верно, слишком большие расходы. Старик никогда не подпишет… Но помяните моё слово, однажды у нашего парня в голове что-нибудь сбойнёт, и мы пожалеем, что дали втянуть себя в это дерьмо…
Управлять электроникой без посредства компьютера, без имплантатов, одной лишь силой человеческой мысли, легко и естественно, как собственным телом, — вот чего они добивались. Этот, в машине, был первый удавшийся образец, между его гипоталамусом и таламусом сформировались нужные узлы, не вызвав слабоумия, не расстроив нервных связей… Более того, в нём соединились сильный интеллект и тонкая эмоциональная организация, без которой невозможно глубокое, полное взаимодействие. Ему только шесть месяцев, но его мозг уже поглотил больше информации, чем другие усваивают за десятилетия. Скоро, очень скоро его глаза увидят подлинный мир, других людей, но к этому времени он уже будет знать, что сам не человек, а всего лишь орудие. В нём предполагали воспитать беспрекословное подчинение, но и твёрдую волю, которая заменила бы бесстрастность, присущую машине. Оставался вопрос, можно ли сделать подобное существо полностью управляемым, хотя бы предсказуемым?