Я ожидала грандиозного ликования, но увидела лишь подростковое уныние и неуверенность. Мама Аманды проходила лечение на третьей стадии рака: ее диагностировали, пока Аманда училась за рубежом в старших классах. Семья прятала эту новость до возвращения Аманды в Китай – почти целый год: учеба важнее правды.
И все же не мамина болезнь угнетала девушку, а отношения с родителями.
Аманда расклеилась на нашей следующей встрече.
– У меня такое чувство, будто все последние десять лет я занималась исключительно тем, что старалась порадовать родителей, воздать им, – объяснила она, утирая слезы. – Я была частью матери, а теперь мне нужно быть отдельной личностью.
Ее слезы – знак внезапного осознания: она поняла, что родители и не собирались ее никуда отпускать. Пуповина, которая, как Аманде казалось, порвется, когда придет время отправляться в колледж, похоже, просто растянется до самых Соединенных Штатов. Родители Аманды желали получать ежедневные текстовые отчеты и телефонные доклады и жестко вмешивались в выбор ее специальности и дальнейшей карьеры. Я вспомнила о ссорах, которые вела с отцом перед отбытием в колледж: я ли хозяйка собственной жизни, или отцу ею распоряжаться?
– Но они же целый год не смогут до вас дотянуться! – возразила я, пытаясь приободрить ее. – Вы действительно собираетесь слать им ежедневные сообщения? Вы не обязаны… совсем не обязаны!
Убравшись в восемнадцать лет в Стэнфорд, я принимала звонки от отца чуть ли не через день, склоняясь над телефоном где-нибудь в коридоре в любое время дня и ночи. Я позволила отцу выбрать за меня специальность, определять, где мне стажироваться летом, и даже мою первую работу, пока наконец не восстала. Мы год не разговаривали, а затем внезапно, словно он осознал, что вернуть меня в свою жизнь можно, лишь ослабив хватку, он меня отпустил. («Направляй на путь, но не удушай», – позднее наставлял меня отец, когда я сама стала родителем.)
– А какой у меня выбор? – отозвалась Аманда сипло и тихо. – Их счастье зависит от моего.
В тот год Аманда начала читать «Бегство от свободы». В работе немецкого философа Эриха Фромма Аманда нашла созвучия своим мыслям о человеке, свободном от давления власти и условностей.
– Большинство людей питает иллюзию, будто располагает свободой, но на самом деле они подчиняются власти, которую не осознают, – сказала Аманда. – Эти люди все равно живут в соответствии с ожиданиями, а не для себя.
Я уловила аналогию. Пусть и обретет Аманда свободу от родителей, системы или культуры – Америка уж точно через океан от Шанхая, – эта девочка все равно боится, что никогда не обретет свободы ума.