Мы с Робом, как нам казалось, устремились в Китай за безграничными возможностями, но сами китайцы переменам вокруг себя, похоже, не очень-то радовались. Я размышляла над противоречиями, которые явно видела: послушание, заметное в Рэйни, и есть секрет академического успеха? Может, китайская система образования и впрямь штампует роботов – или учащиеся действительно получают лучшие знания? Мир вроде бы приветствует поход Китая к всемирной славе, но действительно ли Запад должен сравнивать свои методы с китайскими – или тем более примерять их на себя?
Эти вопросы всплывали вновь и вновь, и вскоре я уже таскала с собой бумагу и ручку всюду, куда б ни шла, и делала пометки, ища ответы. Несколько лет подряд я ходила хвостом за юными китайцами и разговаривала с учителями, директорами школ и специалистами в просвещении. Я навещала школы в Штатах и в Китае, ездила в китайскую глубинку, чтобы проверить сведения о сокрушительной нищете и неравенстве. Изучала исследовательские труды и работала добровольцем в шанхайском детском садике. Я не сомневалась, что мои штудии дадут поглядеть, как в замочную скважину, на громадную страну, которая кажется снаружи такой устрашающей, однако внутри молча пытается постичь собственное новое место в мире; я была уверена, что смогу высветить лучший путь вперед для Рэйни, пока сам он учится.
В самом начале чутье подсказало мне: чтобы крепко встать на курс, моей семье придется приспосабливаться и быть гибкой (более того – нам предстоит сдавать проверочные работы первым делом поутру!). Мой журналистский поиск постепенно успокаивал мою родительскую тревогу, и один важный урок сделался очевиден: если придерживаться широких взглядов, можно, глядишь, пожать плоды воспитания нашего ребенка во второй культуре и образовать его на китайский манер (при этом есть надежда, что в нем сохранится и западное понятие об индивидуальности).
Наш путь потребует от нас выдержки, недюжинного доверия, а также выраженного почтения ко всему, что наша новообретенная культура подбросит нам (в том числе и взятки в виде красных звездочек-липучек).
В Китае иначе никак.
Она мне сунула это в рот, я расплакался и выплюнул, а она опять.
Рэйни
Мой дядя-китаец однажды сказал мне, что в тот день, когда я узнала эту новость, удача, похоже, сыпалась с неба: моего сына приняли в престижнейший шанхайский детсад.
– Как тебе удалось запихнуть Рэйни в «Сун Цин Лин»? – спросил он.
Иными словами, как я, его племянница-американка, сумела то, с чем не справился он? Его внучке было три, как и Рэйни, но ей места в садике не досталось.