Иль Кане или моего лично? Минуточку, собственно говоря, даже не Иль Кане, потому что этот мемуар, обнаруженный в брюхе древнего монаха, обрывается в тот самый момент, когда Деросси еще не знает, что получит это прозвище. Что жизнь он закончит, когда его сбросят в Колодец Проклятых и возвратится из мертвых, чтобы уже в весьма зрелом возрасте спасти Европу от ее захвата ацтеками.
Весь смысл в том, что мои сны, или, если кто желает, прогулки в прошлое, до сих пор охватили всего лишь три этапа из жизни Деросси. Не слишком-то связанные друг с другом. И когда я возвращался в наш мир, ну да, я помнил то, что со мной там приключилось, но без всей основы – curriculum vitae Деросси остается для меня тайной, и, наверняка, такой она и останется. Тем более, если это всего лишь фантасмагория мозга, раздражаемого возрождаемой опухолью. Ибо, если проанализировать то, что я до сих пор записал, даже видя, что рассказы не соответствуют друг другу, а в "Псе в колодце" включил множество информации от человека, не слишком хорошо знающего историю, который, ну да, построил для себя мир, влез в него, но потом убедился в том, что в этом мире имеется масса ошибок. Впрочем, моя память, касающаяся текущих событий, тоже выборочна.
Я тщательно удалил из нее воспоминания, касающиеся карьеры Альдо Гурбиани, в особенности же: создания компании SGC, той гигантской медийной гадости, являющейся, одновременно, писсуаром, плевательницей, но и сатуратором.
Любопытно, как многие до сегодняшнего дня не могут мне простить того, что я уничтожил компанию собственными руками. Недавний лауреат Нобелевской премии по литературе, тот еще жулик, забывший о стипендиях, выплачиваемых ему много лет, даже написал обо мне роман "Обращенный в борделе" и с этим пасквилем вскарабкался на вершины списков популярности. Я прощаю ему, ибо не знает он, что творит. Я и сам был таким.
Был? Как же мало я помню из собственного прошлого, той рутины будничного управления крупным предприятием, совещаний с сотрудниками, занимающимися рекламой и маркетингом, относительно конкурсов на максимальный разврат, оргий на яхте или на вилле премьера… Иногда, оглядываясь назад, я гляжу на свой вчерашний день словно на документальный фильм о чужой жизни, искусственно приклеенный к моей личности, и задаю себе вопрос: а кто я такой? Старый, перепуганный сукин сын, который пришел к вере перед лицом неизбежной смерти, или же, и вправду, Альфредо Деросси, позолоченная арабеска розеттинского барокко. Трудно поверить, но мне все время вспоминаются все новые и новые подробности его жизни: люди, места, события, не могу всего этого объяснить иначе, как только дефектом своего мозга, опухолью, которую у меня вырезали, но вот до конца ли… Бывает, что я даже представляюсь как Деросси (в последний раз так случилось на приеме у президента республики), калякаю поправки на полях исторических книг в уверенности, что все происходило не так, как в сообщениях мемуаристов, поскольку я сам лично был их свидетелем. Только ведь я не выступлю на историческом симпозиуме как свидетель пражской дефенестрации