— Приказ был атаковать по схеме двадцать Уложения, — сопротивлялся Вайст. — Мы прошли до внутреннего круга палаток, а дальше здесь была такая каша, что идти можно было только вперед.
— Идти бойцы должны только туда — куда их ведет командир, а ты застрял снаружи! — Вождь встал. — Знаю, знаю Демоны.
— Да… Демоны! Пятеро как всегда. Разбираться с ними будем?
— Зачем? Они такие же наемники, как и мы. Похороните их как положено и сообщите при случае посредникам.
— Да там и хоронить-то! — извиняющимся тоном протянул Вайст.
— Лекарю поручи пусть соберет. Ладно! Порядок ты знаешь… приказ ты не нарушил, но командовал так себе. Сдашь полномочия! — он повернулся к неподвижно стоящему Торкелу. — Торкел — боец!
— Да, Вождь?
— Примешь третий десяток.
— Есть!
Вайст, похлопав Торкела по плечу, вышел. Он, похоже, совсем не огорчился. Торкел тоже засобирался за ним, но Вождь остановил его.
— Погоди у меня дело к тебе…
Они вышли и направились к стоящей отдельно палатке с двумя стражами у входа. Неподалеку Фавнер хлопотал у лежащих отдельно от остальных тел пяти длинных запачканных кровью свертков. Торкел знал уже, что это были наемники Демоны неизвестно как оказавшиеся среди равнинников. Их присутствие говорило о том, что Вождь успел вовремя со своим походом. Демоны могли понадобиться сахаларам только для активных действий против Цитадели.
— Ты кстати, знаешь, почему Демонов всегда пятеро, а не десять как у нас? — спросил Вождь.
Торкел не знал.
— Потому что они считают себя вдвое сильнее нас, — усмехнулся Вождь.
Он откинул полог и вошел в палатку.
На полу носилки… на них кто-то… рядом Лекарь… улыбается приветственно.
Странное это было существо Лекарь… вроде и человек — только страшный очень. Голова как дыня, кожа облезлая. Шепотом рассказывали, что прибился он вроде во время боев на юге и тогда уже был безъязыким. Было это по слухам лет сто назад, а может и больше. Да, Лекарь не старился, и всех это перестало удивлять уже много лет назад. За доброту ему видать такое долголетие — ведь мошку не обидит, хотя если подумать на кой ему такое счастье при таком-то облике.
— Как он? — спросил Вождь, склоняясь к раненому, и Лекарь, сморщившись, покачал головой.
— Торкел, — позвал Вождь.
Юноша подошел и дернулся, встретив взгляд широко раскрытых черных глаз… впалые щеки… следы ожогов на лбу. Руки замотаны тряпьем и заметно, что некоторых пальцев нет.
— Мы пробовали говорить с ним на многих языках, — сказал Вождь. — То ли он не понимает нас, то ли вообще. Спроси его на своем наречии.
— Не надо, — почти шепотом сказал раненый на общеимперском. — Я нашел!