Гришоня увидел Люсю, подскочил к ней и спросил скороговоркой:
— Сколько накидали?
— Больше, чем надо, — ответила девушка и, сняв перчатку, запрятала под косынку выбившуюся прядь. — Поздравляю вас! — сказала она, повернувшись к кузнецу.
Антон ничего не ответил ей, а, взглянув на Сарафанова, устало сгорбившегося у печи, на Гришоню, на Настю Дарьину, прибиравшую у пресса, простодушно, торжествующе-широко улыбнулся, медленно открыв белый ряд зубов. Затем он поднял очки на лоб и долго тер ладонью утомленные глаза, чувствуя, как по всему телу разливается тягучая и сладостная усталость и теплота.
Потом кузнецы прошли к палатке и долго пили газированную воду.
Прибежал старший мастер Самылкин, всплеснул руками и обрадованно закричал:
— Спасибо, братцы! — Вынул платок из кармана, вытер вспотевший затылок, засмеялся, локтем толкнув Антона в бок: — Ты, гляди, парень, и впрямь в большие люди выйдешь! Только не загордись, как Дарьин…
Антон спросил насмешливо:
— Что же мне теперь, казанской сиротой прикидываться? А Дарьин нам не пример!
— Ну, тогда поздравляю: от себя лично и от имени нашего участка.
В это время к Василию Тимофеевичу подступил Камиль Саляхитдинов; руки его были полусогнуты в локтях, узенькие глаза сверкали остро и рассерженно.
— Василь Тимофеевич, — крикнул он срывающимся голосом, — давай другой молот или давай другой сменщик!
Самылкин встревоженно спросил:
— Что случилось, Камиль?
— Давай другой молот, — упрямо повторил Камиль. — Мой опыт больше, мой стаж больше, а Карнилин меня бьет, на оба лопатки валит! Я много старше его, мне лет много больше, мне это стыдно!
Старший мастер оглянулся:
— Эко, что вздумал! Коли тебе стыдно, что тебя комсомольцы бьют, так ты тянись за ними.
— Не могу я тянись! — воскликнул Саляхитдинов. Шея и скулы его побагровели. — Его бригада лучше моей, мой бригада хуже. Его нагревальщик сильнее. Сарафанов — мой нагревальщик. Зачем забрал? — крикнул он Антону.
— Ты сам отдал, — сказал Антон. — Он же тебе не нравился.
— Тогда не нравился, а теперь нравится. Давай назад Сарафанова.
Гришоня весело взвизгнул:
— Накося тебе Сарафанова, держи карман шире!
Саляхитдинов свирепо топнул на него; тот юркнул за спину Антона; а Илья, задумчиво потрогав нос грязной рукавицей, сказал, переступая с ноги на ногу:
— Не пойду я к тебе, Камиль. Чего это я к тебе пойду?
Антон взял со столика рукавицы, сунул их подмышку и подмигнул Саляхитдинову:
— Погоди, Камиль, не то еще будет…
Василий Тимофеевич поддержал его:
— Они тебе, комсомольцы-то, покажут, где раки зимуют…
— Покажут? — неистово крикнул Саляхитдинов. Нет, не покажут! — Взял Антона за отвороты спецовки: — Вперед уйдешь? Не уйдешь! Знаешь Камиля? От Камиля не уйдешь! Умру у молота, а не давай тебе уйдешь!..