Захлопнув книгу, Пташников с горечью повторил:
– «У великой княгини детям не быти»… Эти слова решили судьбу несчастной Соломонии, и 29 ноября 1525 года в Рождественском монастыре Москвы митрополит Даниил насильственно постриг ее в монахини. А вскоре, 21 января 1526 года, Василий Третий женился на Елене Глинской, будущей матери Ивана Грозного. И можно бы эту историю больше не ворошить, если бы не одно странное обстоятельство, обнаруженное спустя четыре столетия…
Я слушал Пташникова, чуть ли не затаив дыхание, – он излагал еще одну детективную историю, происшедшую раньше, чем преступление в Александровой слободе, но тесно связанную с ним. Конечно, кое-что я знал об этом событии, но в изложении краеведа оно выглядело более таинственней и занимательней, чем в учебнике истории.
– Соломонию Сабурову под монашеским именем старицы Софьи сослали в суздальский Покровский монастырь, там же позднее она была и похоронена. А в 1934 году в подклете Покровского собора производили ремонтные работы и вдруг между погребениями старицы Александры и старицы Софьи, то есть Соломонии Сабуровой, нашли каменное надгробие, под ним – небольшую деревянную колоду, обмазанную внутри известью.
– Еще одно захоронение?
– Да, только не совсем обычное – в колоде лежала кукла в шелковой рубашке, спеленутая свивальником, богато расшитым жемчугом. Чтобы ответить на вопрос, зачем было с такими почестями хоронить куклу, надо опять вернуться во времена Василия Третьего. Дело в том, что уже после его второй женитьбы до Москвы дошли слухи, будто Соломония Сабурова родила в Покровском монастыре сына, названного Георгием. Василий Третий был так напуган этими слухами, что срочно отправил в Суздаль двух дьяков с наказом выяснить, насколько эти слухи соответствуют действительности.
– Не понимаю, чего он испугался? – продолжал я разыгрывать из себя непонятливого слушателя, что, как я заметил, еще больше разжигало красноречие краеведа.
– Появление сына у Соломонии ставило под сомнение законность и необходимость его второго брака. Больше того – по всем существующим тогда церковным нормам Василий Третий становился преступником.
– Что же выяснили эти дьяки?
– А ничего не выяснили, Соломония не показала дьякам своего ребенка, мотивируя это, скорее всего, тем, что они не достойны такой чести – видеть сына великой княгини, который вскоре может сам сесть на московский престол и отомстить за обиды матери.
– Как же поступил Василий Третий?
– Тут же отправил в Суздаль более представительную делегацию из духовенства и ближайших бояр, которую правильнее будет назвать не делегацией, не посольством, а следственной комиссией. Впрочем, главной ее задачей, вероятней всего, было не столько расследовать это дело, сколько его замять.