– Каким образом? Если ребенок у Соломонии родился, тут уж ничего не изменишь, – все больше увлекала меня эта запутанная история.
Прежде чем ответить, Пташников выдержал многозначительную паузу.
– У тех, кого Василий Третий послал в Суздаль, был только один способ замять скандальное дело – убить ребенка. Сохранившиеся сведения о Соломонии Сабуровой говорят о ней как об энергичной, умной женщине. Видимо, она прекрасно поняла, что грозит ее сыну, и ловко инсценировала его смерть, захоронив вместо сына тряпичную куклу. Ребенка в живых нет, значит, можно считать, его вовсе не было. Следственная комиссия возвращается в Москву, сообщает Василию Третьему о смерти ребенка – и Соломонию Сабурову оставляют в покое. А между тем, если верить легенде, которая кажется мне весьма убедительной, ее сын воспитывается у верных ей людей, недовольных разводом великого князя. Возможно, в дальнейшем предполагалось использовать сына Соломонии в борьбе за власть, как законного наследника московского престола.
– Почему же тогда не использовали?
– Это можно по-разному объяснить. Не исключено, что свою роль тут сыграло поспешное венчание Грозного на царство, который знал о существовании старшего брата, имевшего на царский трон законные права. Грозный успел опередить события, которые могли бы лишить его власти, выбил почву из-под ног тех, кто решил разыграть эту карту.
На мой взгляд, предположение Пташникова не было подкреплено серьезными доводами. Да и у самого краеведа на этот счет оставались сомнения, которые он тут же осторожно высказал:
– К сожалению, не сохранилось никаких документов, подтверждающих, что у Соломонии Сабуровой действительно родился в Суздале ребенок. Известно только, что за распространение слухов о рождении у нее сына были биты кнутом жена казначея Юрия Малого и жена постельничего Якова Мансурова. До нас не дошло даже сообщение о ложности этих слухов, которое наверняка появилось на свет после возвращения из Суздаля следственной комиссии.
– Нет документов – это еще не доказательство. Почему нельзя поверить легенде – устному свидетельству, которое донесла до нас народная память?
– Я тоже так считаю, – согласился со мной Пташников. – Но выяснилось, что каменное надгробие над фиктивным захоронением сооружено не в шестнадцатом веке, а гораздо позднее. На этом основании сделали вывод, что мистификация с захоронением была осуществлена уже после смерти Соломонии Сабуровой.
– Кому могла потребоваться эта странная мистификация? Она имела смысл только в свое время, при жизни Василия Третьего и Соломонии.