Ключ проворно-привычно повернулся в замочной скважине, но дверь квартиры почему-то не открылась. «Странно… – подумала Анюта, безуспешно дергая за ручку. – Кто-то из ребят дома? Не должно быть…» Она долго нажимала на кнопку звонка, слушая разносившиеся по квартире трели, стояла, ждала терпеливо, снова звонила… Наконец послышалось за дверью какое-то робкое шевеление, и она тут же открылась, явив ей Артема Климова, растерянного, взлохмаченного и испуганного.
– Теть Нюта, извините, что долго не открывал…
– Темка?! А ты чего у нас? Кирюшка не в институте, что ли?
– В институте…
– Да? А чего ты… Не понимаю…
– Ну, он мне ключи дал… Вернее, нам дал… Сказал, дома никого до вечера не будет…
– А кому это – нам? Ты не один, что ли?
– Ну да… Там еще Маруся…
– А-а-а… Теперь поняла! – засмеялась наконец Анюта. – Совсем старею, Темка! Мышь бежит – а я не вижу…
– Мы сейчас уйдем, теть Нют…
– Да нет уж! Не я вас сюда пустила – не мне и выгонять! Давайте-ка лучше пообедаем чего-нибудь да я снова к своим баранам вернусь…
Она решительно оттеснила его в прихожую и, быстро скинув пальто и сапоги, прошла на кухню. Открыв дверцу холодильника, задумчиво уставилась в его полупустое нутро, прикусив губу и нахмурив лоб, будто решая важную задачу на тему, как из ничего сделать что-то. «Тоже мне, пообедать пришла, как порядочная…» – ругнула она себя коротко. Потом, вспомнив вдруг, вытащила из морозилки чудом сохранившуюся килограммовую пачку пельменей, радостно бросилась к плите – ставить воду в кастрюле.
– Живем, слушай! – улыбнулась она тихо вошедшему на кухню Темке. – Я пельмени нашла!
– Как хорошо у вас, тетя Нюта… – задумчиво улыбнулся он ей. – Возьмите меня к себе жить…
Анюта резко развернулась от плиты, удивленно заглянула в его грустные большие глаза. Потом молча села напротив и, немного помолчав, тревожно спросила:
– Что с тобой происходит, Темочка? У тебя в глазах такая тоска вселенская плещется – смотреть трудно…
Темка молча уставился на нее исподлобья, тонкое его лицо с белой и прозрачной, как у девушки, кожей было серым, неживым, больше похожим на маску, чем на мужское лицо… Светло-карие глаза блестели непролитыми слезами отчаяния и совсем уж горестной безнадеги, будто жить ему оставалось на этом свете совсем чуть-чуть. Тихо вошла на кухню и пристроилась с ним рядом Маруся. Взяв в руки его ладонь, поднесла к своей круглой щечке, преданно заглянула в лицо снизу вверх. «И правда – яичко… – подумала, глядя на нее, Анюта. – Белая, гладкая и круглая – без единой зацепки глазу! Потому для глаза и притягательна – совершенством природной формы, идеально-обтекаемой! Так и хочется смотреть на нее, не отрываясь. Хотя, в общем, и не на что… Парадокс!»