Педро думает, что звезда, в которую превратилась Дора, катится сейчас над улицами и переулками Баии, отыскивает его, гадая, какую новую затею придумали «генералы». Нет, то, что происходит сейчас в городе, придумано не беспризорными мальчишками: это кондукторы и вагоновожатые, крепкие негры, веселые мулаты, испанцы и португальцы, приплывшие сюда бог знает из какой дали, взметнули к небу кулаки и крикнули, громко и весело, как беспризорные баиянские мальчишки.
Забастовка гуляет по городу! Лихая и прекрасная штука – забастовка, лучшее из приключений. И Педро хочется участвовать в ней, кричать и перебивать ораторов. Его отец тоже был забастовщиком: его застрелили в ту минуту, когда он говорил речь, и в жилах Педро течет кровь крамольника и смутьяна. Вольная жизнь на улицах научила его любить свободу. Арестанты в тюремной камере пели о том, что свобода – как солнце: это величайшее благо всякого, кто живет на земле. Забастовщики борются за свободу: чтоб есть немного сытнее, чтобы дышать немного вольнее. Борьба их – точно праздник.
В песках появляются чьи-то силуэты, и Педро настороженно приподнимается. Но сразу же узнает огромную фигуру грузчика Жоана де Адана. Рядом с ним – какой-то юноша. Хорошо одет, только волосы взлохмачены и растрепаны. Педро сдергивает с головы шапку.
– Слыхал, Жоан, как мы тебе «ура» кричали?
Старый докер смеется. Крутые мускулистые плечи туго натягивают рубаху, на лице сияет улыбка.
– Капитан Педро, познакомься. Это товарищ Алберто.
Педро сначала вытирает ладонь о полу драного пиджака и лишь затем пожимает протянутую ему руку.
– Студент, в университете учится, но он с нами и за нас, – объясняет Жоан.
Педро глядит на нового знакомого без недоверия. Студент улыбается:
– Наслышан, наслышан о тебе и твоих ребятах. Вы – молодцы.
– Что ж, мы не робкого десятка… – отвечает Педро.
Старый докер подходит вплотную:
– Вот что, Педро, надо бы потолковать… Дело у нас есть к тебе, серьезное дело. Вот товарищ Алберто…
– Пойдем в «норку», – приглашает Педро.
Когда они входят в пакгауз, Большой Жоан, спавший на пороге, просыпается и, приняв хорошо одетого незнакомца за шпика, неуловимым стремительным движением хватает нож. Педро успевает остановить его:
– Это свой. Товарищ Жоана. Пошли с нами.
Вчетвером садятся они в угол пакгауза. Кое-кто из мальчишек просыпается, смотрит на них. Студент обводит взглядом пакгауз, фигуры спящих на полу детей. Зябко передергивается, словно от порыва холодного ветра:
– Какой ужас!
Но Педро, не слыша его, увлеченно говорит грузчику:
– Как это здорово – забастовка! В жизни ничего лучше не видал! Прямо как праздник…