– Вы не знаете этих ребят. – И его неколебимая уверенность убедила Алберто и других. Решили попробовать: «попытка не пытка». Сейчас он рад, что пришел в пакгауз, и мысленно прикидывает, как лучше всего будет использовать «генералов». Эти оборванные, полуголодные мальчишки сделают все, что потребуется. Он вспоминает, как показали себя их сверстники в Италии, в борьбе с фашистами, он вспоминает Луссо. И, улыбнувшись Педро, начинает излагать свой план: штрейкбрехеров на рассвете развезут по трем трамвайным депо. «Генералы» должны будут разделиться на три группы и любой ценой не дать предателям вывести вагоны на линии. Педро слушает его и кивает, потом поворачивается к Жоану:
– Эх, был бы жив Безногий… Если бы Кот не отвалил в Ильеус… И Профессора нет… Уж он бы мигом придумал, как нам быть… А потом нарисовал бы, как мы дрались. Он сейчас в Рио живет, – поясняет он.
– Кто? – спрашивает Алберто.
– Да это мы его Профессором прозвали, а по-настоящему-то он – Жоан Жозе. Художником стал, картины в Рио пишет.
– Неужели это он и есть?
– Он самый.
– Я-то всегда думал, что это болтовня, не верил в эту историю, думал – газетное вранье. Ты знаешь, что он тоже – наш товарищ, настоящий товарищ?
– Он всегда был настоящим товарищем! – гордо отвечает Педро.
Студент продолжает размышлять вслух, а Педро, разбудив мальчишек, сообщает им о предстоящем деле. Слова его вселяют в Алберто уверенность в том, что все пройдет успешно.
– В общем, так, – подытоживает Педро. – Забастовка – это праздник бедняков, а все бедняки – друг другу товарищи. Значит, они – наши товарищи.
– Молодец! – искренне радуется студент.
– Увидите, как мы разделаемся с предателями! – отвечает Педро. – Я пойду с первой группой, Большой Жоан – со второй, Барандан возглавит третью. В депо муха не пролетит. Мы свое дело знаем. Вот посмотрите…
– Посмотрю, – кивнул студент. – Я буду там. Итак, в четыре утра?
– Точно.
– До завтра, товарищи! – взмахнул рукой Алберто.
«Товарищи… Какое хорошее слово», – думает Педро. Никто уже не спит в эту ночь. «Генералы» готовят оружие к завтрашнему сражению.
Близится рассвет, тускнеют и гаснут звезды. Но Педро все видится на небе звезда с золотистой гривой – звезда Доры, и ему становится веселей. Если бы Дора осталась жива, она тоже стала бы товарищем, настоящим товарищем… Слово это – самое прекрасное слово на свете – горит у него на губах. Он попросит Долдона, и тот сочинит об этом самбу, и какой-нибудь негр, сидя на палубе своего баркаса, споет ее однажды ночью. «Генералы» идут как на праздник, хоть и вооружены кинжалами, ножами, дубинами. «Генералы» идут как на праздник, повторяет про себя Педро, потому что забастовка – это праздник бедняков.