– Да, падре, нам неоднократно жаловались на вас, но его преосвященство закрывал на это глаза в надежде, что вы сами осознаете свои заблуждения и исправитесь…
Взгляд его был суров. Падре Жозе Педро опять опустил голову.
– Не так давно мы получили жалобу вдовы Сантос. Оказывается, вы не препятствовали банде каких-то мальчишек издеваться над нею. Точней говоря, вы даже подстрекали этих хулиганов. Что вы мне на это ответите, падре?
– Это неправда, сеньор каноник.
– Вы хотите сказать, что вдова Сантос лжет?
Каноник сверлил его глазами, но на этот раз падре выдержал его взгляд и повторил:
– Это неправда.
– Вам, должно быть, известно, что вдова Сантос – одна из самых ревностных и богобоязненных наших прихожанок, защитница благочестия и веры. Вам известно, как щедро она жертвует?..
– Я объясню, как было дело…
– Не перебивайте меня. Разве вас не учили в семинарии смиренно и почтительно слушать тех, кто призван руководить вами на стезе священнослужения? Впрочем, мне припоминается, что вы не были в числе первых учеников…
Падре Жозе Педро знал это, и не было необходимости напоминать, что в семинарии он считался из последних. Именно поэтому так боялся он совершить ошибку и оскорбить Господа. Наверно, каноник прав: ведь он такой умный и так близок к Господу, а это больше, чем ум, это высшая мудрость.
Каноник сделал небрежное движение, точно отбрасывая прочь историю со вдовой, и голос его опять зазвучал проникновенно и мягко:
– Теперь перейдем к гораздо более серьезному делу. По вашей вине, падре, у нас возникли трения с городскими властями. Вам известно, что вы натворили?
Падре и не пытался отрицать:
– Вы про мальчугана, захворавшего ветрянкой?
– Оспой, падре, оспой. Вы скрыли это от санитарных властей…
Вера падре Жозе Педро в милосердие Божье была беспредельна. Он часто думал, что Господь не осудит его за то, что он делал. И сейчас эта вера придала ему сил выпрямиться и взглянуть в лицо каноника.
– Вы знаете, что такое лепрозорий?
Каноник не ответил.
– Оттуда возвращаются единицы. А тут – мальчик, ребенок… Отправить его в бараки – все равно что совершить убийство!
– Это не наше дело, – произнес каноник тусклым, лишенным интонаций голосом, однако очень убежденно. – Это компетенция санитарного управления. А мы обязаны уважать закон.
– Даже если этот закон противоречит милосердию Господа?
– Что вы знаете о милосердии Господа? Не переоцениваете ли вы свой разум, берясь судить о божественных предначертаниях? Вас обуяла гордыня.
– Я хорошо знаю, что я – невежда, недостойный служить Богу, – попытался объясниться падре Жозе. – Но эти дети растут как трава, до них никому нет дела, и потому я намеревался…