— Если я ее видел, то почему, по–твоему, я не позвал никого на помощь? Ты думаешь, что я смог бы оставить ее лежащей на дороге?
Она ошеломленно взмахнула рукой.
— Не знаю, сейчас я уже ничего не знаю. Я не верю тебе, Кейт.
Он довольно бесцеремонно тряхнул ее за руку.
— Успокойся, Сантана. Я посоветовал бы тебе прийти в себя. Если Круз сейчас появится и увидит эту сцену, он быстро сообразит в чем дело, и тогда мы погибли.
Она потрясенно посмотрела на него.
— Теперь я понимаю, почему ты запретил мне упоминать мыс Инспирейшн. Это было тогда, в машине, после того, как мы сбили Иден. Ты уже знал об этом, но ничего не сказал мне. Почему ты так поступил, Кейт? Неужели ты не понимаешь, что это преступно?
Он отрицательно покачал головой.
— Сантана, это была просто перестраховка. Я совершенно ничего не знал. А говорил тебе об этом просто так, на всякий случай, чтобы на нас не могла пасть даже тень подозрения.
— Кейт, — едва не закричала она. — Да как ты не понимаешь, ведь я сбила машиной человека. Мало того, это была Иден. О боже, — она застонала и снова подняла глаза к небу. — Боже мой, что мне теперь делать?
— Успокойся, — раздраженно сказал Тиммонс, — прошу тебя, возьми себя в руки.
— Боже мой, еще немного и я совершила бы убийство, — потрясенно прошептала она.
Тиммонс брезгливо поморщился.
— Разве ты не слышала слова Круза — ее жизнь вне опасности. Так что, не пугайся, все нормально.
Но Сантана уже завелась.
— А что, если она нас видела? Она придет в сознание и расскажет о нас в полиции, — возбужденно воскликнула она.
Он решительно помотал головой.
— Нет, было слишком темно. Она не могла ничего заметить. К тому же, мы были в машине. Если даже она что‑то видела, она не сможет нас опознать.
Дверь реанимационной открылась, и оттуда вышел Кастильо. Тиммонс шепнул Сантане:
— Тихо, Круз идет.
Он отвернулся от нее, изображая полное равнодушие. Кастильо остановился рядом с женой.
— Сантана, врач разрешил нам посетить Иден в ее палате. Она уже пришла в сознание. Идем.
Сантана вдруг почувствовала, как какой‑то тяжелый, тугой комок подкатывается к ее горлу, и ей стало дурно.
— Извини меня, Круз, — торопливо сказала Сантана. — Мне нужно выйти в туалет, мне дурно. Я вернусь через несколько минут.
Она выбежала из приемного покоя с такой поспешностью, будто ей было невыносимо присутствие здесь.
Когда дверь за Сантаной захлопнулась, Кастильо с такой ненавистью посмотрел на окружного прокурора, что тот не выдержал и опустил глаза.
— Я думаю, что пришло время для серьезного разговора, — тяжело дыша, сказал Круз.